Станционный смотритель Вырин и его дочь Дуня (по повести А. С. Пушкина “Станционный смотритель”)
Нравственные вопросы любви и долга волновали человечество во все времена. Звучит эта тема и в “Станционном смотрителе” – одной из “Повестей покойного Ивана Петровича Белкина” А. С. Пушкина. С одной стороны, это история обыкновенной человеческой жизни – жизни Самсона Вырина, в которую вторглись и которую безжалостно растоптали, с другой – судьба дочери Самсона Вырина – Дуни. И если то, что произошло с Самсоном Выриным, можно назвать трагедией, то драмой, по нынешним временам, судьбу Дуни следует назвать с большой натяжкой
Да, смирение унижает человека, вытравляет в нем гордость, достоинство, чувство зависимости, превращает в добровольного раба, в покорную ударам судьбы жертву. В этом и заключается весь трагизм жизни, а вернее сказать, существования, Самсона Вырина. Он, как характеризует его Иван Петрович Белкин, “сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда”, олицетворяет собой всех смотрителей, которые, говоря словами того же И. П. Белкина, есть “вообще суть люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные
Отступиться от чего? От своего права отца наказать гусара, увезшего родную дочь. “Такую разумную, такую проворную, всю в покойницу мать”. Но и здесь в нем заговорил все тот же “мученик четырнадцатого класса”. “Вот уже третий год, – заключил он, – как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, Бог ее ведает”. Не ее первую, не ее последнюю сманил проезжий повеса, со смирением думает несчастный отец. Он отступается от своей дочери, которой, бывало, так не мог нарадоваться. Уж он ли не любил своей Дуни!
А что же Дуня? Да, ею дом держался, да, она сглаживала конфликты между отцом и приезжими, гасила едва разгорающиеся скандалы. Но, как рассказывает все тот же Иван Петрович Белкин, “маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с ней разговаривать, она отвечала мне без всякой робости, как девушка, видевшая свет”.
Видимо, ослепленный своей любовью, отец не замечал, что дочь, наверное, уже тогда подсознательно представляла себя в этом “свете”, а не на забытой Богом захолустной станции. Такой, какой ее увидит Вырин через несколько лет, – одетой со всей роскошью моды, сидящей на ручке кресла рядом с Минским, “как наездница на своем английском седле”, перебирающей его черные кудри своими сверкающими пальцами.
Не знаю, обманывал ли гусар Минский Вырина, когда говорил ему: “Она меня любит, она отвыкла от прежнего своего состояния”. Умалчивает Иван Петрович Белкин и о том, вышла ли Дуня замуж или стала обыкновенной содержанкой. Мальчишка, провожавший рассказчика на могилу спившегося от горя станционного смотрителя, сказал ему, что Дуня стала прекрасной барыней, приезжала в карете, запряженной шестью лошадьми, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей и дала ему пятак серебром. Меня все это почему-то, как и автора, радует. За подобный рассказ я и сам бы дал мальчишке такой же пятак. Судьба Дуни, по-видимому, сложилась счастливо. Тем более трудно простить ей то, что она забыла старого отца.
В чем заключается жизненный долг родителей перед детьми и детей перед родителями? На чем основываются нравственные отношения между людьми? То, о чем писал А. С. Пушкин, в литературе скоро назовут “вечными вопросами” – разве происшедшее в начале XIX века и описанное в “Станционном смотрителе” не актуально и в наше время?
(2 votes, average: 4.00 out of 5)