Мистерия Байрона “Каин”
Мистерию, действие которой развертывается в “местности близ рая”, открывает сцена вознесения молитвы Иегове. В молении участвует все немногочисленное “человечество”: изгнанные из райских кущ в воздаяние за грех Адам и Ева, их сыновья Каин и Авель, дочери Ада и Селла и дети, зачатые дочерьми Адама от его же сыновей. Против нерассуждающей набожности родителей и брата, покорно приемлющих карающую длань господню, инстинктивно восстает Каин, воплощающий собой неустанное вопрошание, сомнение, неугасимое стремление во всем “дойти
Адам, Ева и их дети удаляются к дневным трудам. Размышляющий Каин остается один. Он чувствует приближение некоего высшего существа, которое “величественней ангелов”, которых Каину доводилось видеть в окрестностях рая. Это Люпифер.
В трактовке образа вечного оппонента предвечного,
Терзаемый проклятыми вопросами о тайне своего существования, о законе смерти и конечности всего сущего, о загадке неведомого, Каин молит пришельца разрешить его сомнения. Тот предлагает ему совершить путешествие во времени и пространстве, обещая Аде, что спустя час или два тот вернется домой.
Неистощимая по изобретательности романтическая фантазия Байрона находит выражение во втором акте мистерии, развертывающемся в “бездне пространства”. Подобно Данте и Вергилию в “Божественной комедии”, только в специфической романтической ритмике и образности, отчасти навеянной величественностью мильтоновской барочной поэтики, они минуют прошедшие и грядущие миры, по сравнению с которыми Земля ничтожней песчинки, а заветный Эдем – меньше булавочной головки. Каину открывается беспредельность пространства и бесконечность времени. Люцифер невозмутимо комментирует: “Есть многое, что никогда не будет / Иметь конца… / Лишь время и пространство неизменны, / Хотя и перемены только праху / Приносят смерть”.
На неисчислимом множестве планет, пролетающих перед их взорами, узнает ошеломленный Каин, есть и свои эдемы, и даже люди “иль существа, что выше их”. Но его любопытство неутолимо, и Люцифер показывает ему мрачное царство смерти. “Как величавы тени, что витают / Вокруг меня!” – восклицает Каин, и Сатана открывает ему, что до Адама Землю населяли высшие существа, не похожие на людей, но силою разума намного их превышавшие. Иегова покончил с ними “смешением стихий, преобразивших / Лицо земли”. Перед ними проплывают призраки левиафанов и тени существ, которым нет названия. Их зрелище величественно и скорбно, но, по уверению Люцифера, несравнимо с бедами и катастрофами, которые еще грядут, которым суждено выпасть на долю адамова рода. Каин опечален:
Он любит Аду, любит Авеля и не в силах смириться с тем, что все они, все сущее подвержено гибели. И он вновь просит Сатану открыть ему тайну смерти. Тот отвечает, что сын Адама пока еще не в силах постичь ее; надо лишь уразуметь, что смерть – врата. “Каин. Но разве смерть их не откроет? /Люцифер. Смерть – / Преддверие. /Каин. Так, значит, смерть приводит / К чему-нибудь разумному! Теперь / Я менее боюсь ее”.
Каин сознает, что его “проводник” по неисчислимым мирам, затерянным во времени и пространстве, не уступает мощью всесильному Иегове. Но разве сам Люцифер – не орудье Божие?
И тут Сатана взрывается. Нет и еще раз нет: “Он победитель мой, но не владыка… / …Не прекратится / Великая нещадная борьба, / Доколе не погибнет Адонаи / Иль враг его!”
И на прощание дает ему совет: “Один лишь добрый дар / Дало вам древо знания – ваш разум: / Так пусть он не трепещет грозных слов / Тирана, принуждающего верить / Наперекор и чувству и рассудку. / Терпи и мысли – созидай в себе / Мир внутренний, чтоб внешнего не видеть: / Сломи в себе земное естество / И приобщись духовному началу!”
Лишь бессмертие духа способно воспрепятствовать всемогуществу смертного удела, отведенного Иеговой людям, – таков прощальный урок, преподанный герою Сатаной.
Вернувшись к близким, Каин застает их за работой: они готовят алтари к жертвоприношению. Но жертвоприношение – знак смирения перед уделом, заранее уготованным и несправедливым; против него-то и восстает вся страстная, неукротимая натура Каина: “Я сказал, / Что лучше умереть, чем жить в мученьях / И завещать их детям!”
От него в ужасе отшатывается кроткая, любящая Ада, мать его ребенка; мягко, но настойчиво понуждает его к совместному принесению жертвы Авель.
И тут впервые напоминает о себе не присутствующий на сцене, но неизменно напоминающий о себе персонаж мистерии – Бог: он благосклонно принимает закланного младшим братом, скотоводом Авелем, агнца и далеко раскидывает по земле плоды – жертву земледельца Каина. Авель невозмутимо советует брату принести на алтарь новые дары вседержателю. “Каин. Так его отрада – / Чад алтарей, дымящихся от крови, / Страдания блеющих маток, муки / Их детищ, умиравших под твоим / Ножом благочестивым! Прочь с дороги!”
Авель стоит на своем, твердя: “Бог мне дороже жизни”. В приступе неконтролируемого гнева Каин поражает его в висок головней, схваченной с жертвенника.
Авель умирает. На стоны медленно осознающего содеянное старшего сына Адама сбегаются его близкие. Адам растерян; Ева проклинает его. Ада робко пытается защитить брата и супруга. Адам повелевает ему навсегда покинуть эти места.
С Каином остается только Ада. Но прежде чем начать влачить мириаду унылых бессчетных дней, братоубийце предстоит пережить еще одно испытание. С небес спускается ангел Господень и налагает на его чело неизгладимую печать.
Они собираются в нелегкий путь. Их место – в безрадостной пустыне, “к востоку от рая”. Раздавленный своим преступлением Каин не столько выполняет волю отца и Иеговы, сколько сам отмеряет себе кару за грех. Но дух протеста, сомнения, вопрошания не угасает
В его душе: “Каин. О, Авель, Авель! /Ада. Мир ему! /Каин. А мне?”
Эти слова завершают пьесу Байрона, трансформировавшего мистерию о смертном грехе в волнующее таинство непримиримого богоборчества.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)