РОБИНЗОН КРУЗО – ДАНИЕЛЬ ДЕФО (1660-1731)
МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ И ИСПЫТАНИЙ
ДАНИЕЛЬ ДЕФО (1660-1731)
РОБИНЗОН КРУЗО
(В сокращении)
Глава первая
Семья Робинзона. – Его побег из родительского дома
С самого раннего детства я больше всего на свете любил море. Я завидовал каждому матросу, отправлявшемуся в дальнее плавание. По целым часам я простаивал на морском берегу и, не отрывая глаз, рассматривал корабли, проходившие мимо.
Моим родителям это очень не нравилось. Отец, старый, больной человек, хотел, чтобы я сделался важным чиновником, служил в королевском суде и получал
Отец догадывался, что у меня на уме. Однажды он позвал меня к себе и сердито сказал:
– Я знаю: ты хочешь бежать из родного дома. Это безумно. Ты должен остаться. Если ты останешься, я буду тебе добрым отцом, но горе тебе, если ты убежишь! – Тут голос у него задрожал, и он тихо прибавил: – Подумай о больной матери… Она не вынесет разлуки с тобою.
В глазах у него блеснули слёзы.
Мне стало жаль старика, я твёрдо решил остаться в родительском доме и не думать более о морских путешествиях.
Через две-три недели после моего разговора с отцом я всё же решил убежать.
И вот, – в недобрый час! – 1 сентября 1651 года я на девятнадцатом году жизни сел на корабль, отправлявшийся в Лондон.
Это был дурной поступок: я бессовестно покинул престарелых родителей, пренебрёг их советами и нарушил сыновний долг. И мне очень скоро пришлось раскаяться в том, что я сделал.
Во время первого плавания Робинзона на море разыгрался шторм. Корабль погрузился в воду, но команде корабля удалось спастись и на шлюпке добраться до суши. Робинзон продолжил путешествие и побывал в Африке. Но вскоре попал в плен к пиратам. Капитан разбойничьего судна сделал его своим рабом. Через два года Робинзон, благодаря своей находчивости, убежал из плена. Захватив корабельную шлюпку, он добрался до островов Зелёного Мыса, надеясь на то, что какой-то корабль подберёт его. Робинзона подобрал корабль, направлявшийся в Бразилию.
Глава пятая
Робинзон поселяется в Бразилии. – Он снова уходит в море. – Корабль его терпит крушение
Прожив в Бразилии года четыре и постепенно расширяя своё дело, я, само собою разумеется, не только изучил испанский язык, но и познакомился со всеми соседями, а равно и с купцами из Сан-Сальвадора, ближайшего к нам приморского города. Многие из них стали моими друзьями. Мы нередко встречались, и, конечно, я зачастую рассказывал им о двух моих поездках к Гвинейскому берегу, о том, как легко там за какие-нибудь безделушки – за бусы, ножи, ножницы, топоры или зеркальца – приобрести золотой песок и слоновую кость.
Они всегда слушали меня с большим интересом.
Однажды пришли ко мне трое из них и сказали:
– Вы говорите, что там, где вы были, можно легко достать целые груды золотого песку и других драгоценностей. Мы хотим снарядить корабль в Гвинею за золотом. Согласны ли вы поехать в Гвинею? Вам не придётся вкладывать в это предприятие ни гроша: мы дадим вам всё, что нужно для обмена. За ваш труд вы получите свою долю прибыли, такую же, как и каждый из нас.
Мне следовало бы отказаться и надолго остаться в плодородной Бразилии, но, повторяю, я всегда был виновником собственных несчастий. Мне страстно захотелось испытать новые морские приключения, и голова у меня закружилась от радости.
И вот ещё раз – в недобрый час! – 1 сентября 1659 года я слупил на палубу корабля. Это был тот самый день, в который восемь лет назад я убежал из отцовского дома и так безумно загубил свою молодость.
На двенадцатый день нашего плавания мы пересекли экватор и находились под семью градусами двадцатью двумя минутами северной широты, когда на нас неожиданно налетел бешеный шквал. Он дул непрерывно с такой ужасающей силой, что в течение двенадцати дней нам пришлось, отдавшись во власть урагана, плыть, куда гнали нас волны.
Однажды ранним утром (ветер всё ещё дул с прежней силой) один из матросов крикнул:
– Земля!
Но не успели мы выбежать из кают, чтобы узнать, мимо каких берегов несётся наше несчастное судно, как почувствовали, что оно село на мель. В тот же миг от внезапной остановки всю нашу палубу окатило такой неистовой и могучей волной, что мы принуждены были тотчас же скрыться в каютах.
Корабль так глубоко засел в песке, что нечего было и думать стащить его с мели. Нам оставалось одно: позаботиться о спасении собственной жизни. У нас были две шлюпки. Одна висела за кормой; во время шторма её разбило и унесло в море. Оставалась другая, но никто не знал, удастся ли спустить её на воду. А между тем размышлять было некогда: корабль мог каждую минуту расколоться надвое.
Помощник каштана бросился к шлюпке и с помощью матросов перебросил её через борт. Мы все. одиннадцать человек, вошли в шлюпку и отдались на волю бушующих волн.
Наше положение стало ещё более страшным: мы видели ясно, что шлюпку сейчас захлестнёт и что нам невозможно спастись. Паруса у нас не было, а если б и был, он оказался бы совершенно бесполезным для нас. Мы гребли к берегу с отчаянием в сердце, как люди, которых ведут на казнь. Подгоняемые ветром, мы налегли на вёсла, собственноручно приближая свою гибель.
Так несло нас мили четыре, и вдруг разъярённый вал, высокий, как гора, набежал с кормы на нашу шлюпку. Это был последний, смертельный удар. Шлюпка перевернулась. В тот же миг мы очутились под водой. Буря в одну секунду раскидала нас в разные стороны.
Во время шторма из всей команды корабля спастись удалось только Робинзону. Он доплыл до берега, несмотря на то. что огромные волны грозили ему смертельной опасностью.
Я думаю, не существует таких слов, которыми можно было бы изобразить радостные чувства человека, восставшего, так сказать, из гроба! Я стал бегать и прыгать, я размахивал руками, я даже пел и плясал. Всё моё существо, если можно так выразиться, было охвачено мыслями о моём счастливом спасении.
Но тут я внезапно подумал о своих утонувших товарищах. Мне стало жаль их, потому что во время плавания я успел привязаться ко многим из них.
Посмотрев луда, где стоял наш корабль, я еле разглядел его за грядою высоких волн – так он был далеко! И я сказал себе: “Какое зло счастье, великое счастье, что я добрался в лакую бурю до злого далёкого берега!”
Выразив такими словами свою горячую радость по случаю избавления от смертельной опасности, я вспомнил, что земля может быть так же страшна, как и море, что я не знаю, куда я попал, и что мне необходимо тщательно осмотреть незнакомую местность.
Как только я подумал об этом я понял, что хоть я и спас свою жизнь, но не спасся от несчастий, лишений и ужасов. Вся одежда моя промокла насквозь, а переодеться было не во что. У меня не было ни пищи, ни пресной воды, чтобы подкрепить свои силы. Какое будущее ожидало меня? Либо я умру от голода, либо меня растерзают лютые звери. И, что всего печальнее, я не мог охотиться за дичью, не мог обороняться от зверей, так как при мне не было никакого оружия.
Оказавшись в незнакомом месте и опасаясь хищных животных. Робинзон провёл первую ночь на дереве.
Вопросы и задания
1. Расскажите, что любил Робинзон с детства и о чём мечтал.
2. Сколько лет было Робинзону, когда он убежал из дому и почему он это сделал? Раскаивался ли он в том, что нарушил сыновий долг и оставил старых родителей?
3. Какие препятствия пришлось преодолеть Робинзону, прежде чем он попал в Бразилию, и что заставило его покинуть эту страну?
4. Перескажите близко к тексту описание шторма и обстоятельства, в которых находился экипаж корабля. Какие чувства испытывал герой, оказавшись один на берегу?
5. Сравните описание шторма с иллюстрацией И. Ильинского. Удалось ли художнику передать трагизм ситуации, в которой оказался герой?
Глава шестая
Робинзон на необитаемом острове. – Он добывает вещи с корабля и строит себе жильё
Проснулся я поздно. Погода была ясная, ветер утих, море перестало бесноваться.
Я взглянул на покинутый нами корабль и с удивлением увидел, что на прежнем месте его уже нет. Теперь он стоял не дальше мили от того места, где я ночевал. Волны, очевидно, не разбили его: он держался на воде почти прямо.
Я тотчас же решил пробраться на корабль, чтобы запастись провизией и разными другими вещами.
После полудня волны совсем улеглись, и отлив был такой сильный, что четверть мили до корабля я прошёл по сухому дну.
Тут снова у меня заныло сердце: мне стало ясно, что все мы теперь были бы живы, если бы не испугались бури и не покинули свой корабль. Нужно было только выждать, чтобы шторм прошёл, и мы благополучно добрались бы до берега.
При мысли о своём одиночестве я заплакал. но, вспомнив, что слёзы никогда не прекращают несчастий, решил во что бы то ни стало добраться до разбитого судна. Раздевшись, я вошёл в воду и поплыл.
Но самое трудное было ещё впереди: взобраться на корабль я не мог. Я долго плавал вокруг него и вдруг заметил корабельный канат. Я поднялся по канату.
На корабле были запасные мачты, стеньги и реи. Из этого материала я решил построить плот.
Раньше всего я уложил на плоту все доски, какие нашлись на корабле: потом взял три сундука, принадлежавших нашим матросам, взломал замки и выбросил всё содержимое. Потом я отобрал те вещи, которые могли понадобиться мне больше всего, и наполнил ими все три сундука. В один сундук я сложил съестные припасы: рис, сухари, три круга голландского сыру, пять больших кусков вяленой козлятины и остатки ячменя.
После долгих поисков я нашёл ящик нашего плотника, и это была для меня поистине драгоценная находка. Я поставил на плот этот ящик, даже не заглянув в него, так как мне было отлично известно, какие инструменты находятся в нём.
Теперь мне оставалось запастись оружием и зарядами. В каюте я нашёл два хороших охотничьих ружья и два пистолета, которые я уложил на плоту вместе с пороховницей, мешочком дроби и двумя старыми, заржавленными шпагами. Я знал, что у нас на корабле было три бочонка пороху, но не знал, где они хранятся. Однако после тщательных поисков все три бочонка нашлись. Один оказался подмоченным, а два были сухи, и я перетащил их на плот вместе с ружьями и шпагами. Теперь мой плот был достаточно нагружен, и надо было отправляться в путь. Добраться до берега на плоту без паруса, без руля – нелёгкая задача: довольно было самого слабого встречного ветра, чтобы всё моё сооружение опрокинулось.
К счастью, море было спокойно. Начинался прилив, который должен был погнать меня к берегу. Кроме того, поднялся небольшой ветерок, тоже попутный. Поэтому, захватив с собою сломанные вёсла от корабельной шлюпки, я спешил в обратный путь. Вскоре мне удалось высмотреть маленькую бухту, к которой я и направил свой плот. С большим трудом провел я его поперёк течения и наконец вошёл в эту бухту ; едва начался отлив, мой плот со всем грузом оказался на сухом берегу.
Теперь мне предстояло осмотреть окрестности и выбрать себе удобное местечко для жизни – такое, где я мог бы сложить всё своё имущество. Я всё ещё не знал, куда я попал: на материк или на остров. Живут ли здесь люди? Водятся ли здесь хищные звери? В полумиле от меня или немного дальше виднелся холм, крутой и высокий. Я решил подняться на него, чтобы осмотреться кругом. Взяв ружьё, пистолет и пороховницу, я отправился на разведку.
Взбираться на вершину холма было трудно. Когда же я наконец взобрался, я увидел, какая горькая участь выпала мне на долю: я был на острове! Кругом со всех сторон расстилалось море, за которым нигде не было видно земли, если не считать торчавших в отдалении нескольких рифов да двух островков, лежавших милях в девяти к западу. Эти островки были маленькие, гораздо меньше моего.
Я сделал и другое открытие: растительность на острове была дикая, нигде не было видно ни клочка возделанной земли! Значит, людей здесь и в самом деле не было!
Хищные звери здесь тоже как будто не водились, по крайней мере я не приметил ни одного. Зато птицы водились во множестве, все каких-то неизвестных мне пород, так что потом, когда мне случалось подстрелить птицу, я никогда не мог определить по виду, годится в пищу её мясо или нет.
Спускаясь с холма, я подстрелил одну птицу, очень большую: она сидела на дереве у опушки леса.
Убитая мною птица напоминала нашего европейского ястреба и окраской перьев, и формой клюва. Только когти у неё были гораздо короче. Мясо её отдавало падалью, и я не мог его есть.
Таковы были открытия, которые я сделал в первый день. Потом я воротился к плоту и принялся перетаскивать вещи на берег. Это заняло у меня весь остаток дня.
К вечеру я снова стал думать, как и где мне устроиться на ночь.
Лечь прямо на землю я боялся: что, если мне грозит нападение какого-нибудь хищного зверя? Поэтому выбрав на берегу удобное местечко для ночлега, я загородил его со всех сторон сундуками и ящиками, а внутри этой ограды соорудил из досок нечто вроде шалаша.
Беспокоил меня также вопрос, как я буду добывать себе пищу, когда у меня выйдут запасы: кроме птиц да двух каких-то зверьков, вроде нашего зайца никаких живых существ я здесь не видел.
Впрочем, в настоящее время меня гораздо больше занимало другое. Я увёз с корабля далеко не всё, что можно было взять; там осталось много вещей, которые могли мне пригодиться, и прежде всего паруса и канаты. Поэтому я решил снова побывать на корабле. Я был уверен, что при первой же буре его разобьёт в щепки. Нельзя успокаиваться, пока я не свезу на берег все вещи, до последнего гвоздика.
Как и в первый раз, я взобрался на корабль по канату, затем сколотил новый плот и перевёз на нём много полезных вещей. Во-первых, я захватил всё, что нашлось в чуланчике нашего плотника, а именно: два или три мешка с гвоздями (большими и мелкими), отвёртку, дюжины две топоров, а главное – такую полезную вещь, как точило.
Потом я прихватил несколько вещей, найденных мною у нашего канонира1: три железных лома, два бочонка с ружейными пулями и немного пороху. Потом я разыскал на корабле целый ворох всевозможного платья да прихватил ещё запасный парус, гамак, несколько тюфяков и подушек. Всё это я сложил на плоту и, к великому моему удовольствию, доставил на берег в целости.
После этого я принялся строить себе палатку. Я сделал её из паруса и жердей, которые нарезал в лесу. В палатку я перенёс всё, что могло испортиться от солнца и дождя, а вокруг нагромоздил пустые ящики и сундуки, на случай внезапного нападения людей или диких зверей
Вход в палатку я загородил снаружи большим сундуком, поставив его боком, а изнутри загородился досками. Затем я разостлал на земле постель, положил у изголовья два пистолета, рядом с постелью – ружьё и лёг.
После кораблекрушения это была первая ночь, которую я провёл в постели.
Мои поездки на корабль продолжались изо дня в день, и каждый раз я привозил что-нибудь новое.
Уже тринадцать дней я жил на острове и за это время побывал на корабле одиннадцать раз.
Делая приготовления к двенадцатому рейсу, я заметил, что подымается ветер. Тем не менее, дождавшись отлива, я отправился на корабль. Во время прежних своих посещений я так основательно обшарил нашу каюту, что мне казалось, будто там уж ничего невозможно найти. Но вдруг мне бросился в глаза маленький шкаф с двумя ящиками: в одном я нашёл три бритвы, ножницы и около дюжины хороших вилок и ножей; в другом ящике оказались деньги. Я усмехнулся при виде этих денег.
1 Канонир – пушкарь, артиллерист.
– Негодный мусор, – проговорил я, – на что ты мне теперь? Всю кучу золота я охотно отдал бы за любой из этих грошовых ножей.
Но, поразмыслив немного, я всё же завернул деньги в кусок парусины и прихватил их с собой.
Море бушевало всю ночь. и. когда поутру я выглянул из своей палатки. от корабля не осталось и следа. Теперь я мог всецело заняться вопросом, который тревожил меня с первого дня: что мне делать, чтобы на меня не напали ни хищные звери, ни дикие люди? Какое жильё мне устроить? Выкопать пещеру или поставить палатку?
В конце концов я решил сделать и то и другое.
После долгих поисков я нашёл наконец подходящий участок для постройки жилища. Это была небольшая гладкая полянка на скате высокого холма. От вершины до самой полянки холм спускался отвесной стеной, так что я мог не опасаться нападения сверху. В этой стене у самой полянки было небольшое углубление, как будто вход в пещеру, но никакой пещеры не было. Вот тут-то. прямо против этого углубления, на зелёной полянке я и решил разбить палатку.
Глава седьмая Робинзон на новоселье. – Коза и козлёнок
Трудно мне было перетаскивать в крепость провизию, оружие и другие вещи. Еле справился я с этой работой. И сейчас же пришлось взяться за новую: разбить большую, прочную палатку.
Чтобы предохранить себя от сырости, я сделал двойную палатку, то есть сначала поставил одну палатку, поменьше, а над нею – другую, побольше. Наружную палатку я накрыл брезентом, захваченным мною на корабле вместе с парусами.
Теперь я спал уже не на подстилке, брошенной прямо на землю, а в очень удобном гамаке, принадлежавшем помощнику нашего капитана.
Я перенёс в палатку все съестные припасы и прочие вещи, которые могли испортиться от дождей. Когда всё это было внесено внутрь ограды, я наглухо заделал отверстие, временно служившее мне дверью, и стал входить по приставной лестнице.
Заделав ограду, я принялся копать пещеру, углубляя естественную впадину в горе. Пещера приходилась как раз за палаткой и служила мне погребом.
Как-то раз, ещё в то время, когда я только готовился ставить палатку и рыть пещеру, набежала вдруг чёрная туча и хлынул проливной дождь. Потом блеснула молния, раздался страшный удар грома.
У меня замерло сердце. Я с ужасом думал: “Один удар молнии может уничтожить весь мой порох! А без него я буду лишён возможности обороняться от хищных зверей и добывать себе пищу”. Странное дело: в то время я даже не подумал о том, что при взрыве раньше всего могу погибнуть я сам.
Этот случай произвёл на меня такое сильное впечатление, что, как только гроза прошла, я принялся за столярное ремесло и шитьё: я шил мешочки и делал ящички для пороха. Нужно было разделить порох на несколько частей и каждую часть хранить отдельно, чтобы они не могли вспыхнуть все сразу.
На эту работу у меня ушло почти две недели.
Всё это время я раз в день, а иногда и чаще, выходил из дому с ружьём – для прогулки, а также для того, чтобы ознакомиться с местной природой и, если удастся, подстрелить какую-нибудь дичь.
В первый же раз как я отправился в такую экскурсию, я сделал открытие, что на острове водятся козы. Я очень обрадовался, но вскоре оказалось, что козы необычайно проворны и чутки Впрочем, это не смутило меня: я не сомневался, что рано или поздно научусь охотиться за ними.
Первым же выстрелом я убил молодую козу. Мне надолго хватило мяса. Ел я вообще немного, стараясь по возможности беречь свои запасы, в особенности сухари.
После того как я окончательно устроился в своём новом жилище, мне пришлось задуматься над тем, как бы мне скорее сложить себе печь или вообще какой-нибудь очаг. Необходимо было также запастись дровами.
Глава восьмая
Календарь Робинзона. – Робинзон устраивает своё жильё.
Вскоре после того, как я поселился на острове, мне вдруг пришло в голову, что я потеряю счёт времени, если не заведу календаря.
Календарь я устроил так: обтесал топором большое бревно и вбил его в песок на берегу, на том самом месте, куда меня выбросило бурей, и прибил к этому столбу перекладину, на которой вырезал крупными буквами такие слова:
ЗДЕСЬ Я ВПЕРВЫЕ СТУПИЛ НА ЭТОТ ОСТРОВ 30 СЕНТЯБРЯ 1659 ГОДА
С тех пор я каждый день делал на своём столбе зарубку в виде короткой чёрточки. Через шесть чёрточек я делал одну длиннее – это означало воскресенье: зарубки же, обозначающие первое число каждого месяца, я делал ещё длиннее. Таким образом я вёл мой календарь, отмечая дни, недели, месяцы и годы.
Перечисляя вещи, перевезённые мною с корабля, я не упомянул о многих мелочах, хотя и не особенно ценных, но сослуживших мне тем не менее большую службу. Так, например, в каютах капитана и его помощника я нашёл чернила, перья и бумагу, три или четыре компаса, некоторые астрономические приборы, подзорные трубы, географические карты и корабельный журнал. Затем мне попалось несколько книг на португальском языке. Я подобрал и их.
Были у нас на корабле две кошки и собака. Кошек я перевёз на берег на плоту; собака же ещё во время моей первой поездки сама спрыгнула в воду и поплыла за мной. Много лет она была мне надёжным помощником, служила мне верой и правдой. Она почти заменяла мне человеческое общество, только не могла говорить.
Чернила, перья и бумагу я старался всячески беречь. Пока у меня были чернила, я подробно записывал всё что случилось со мной.
Так как мне не хватало нужных инструментов, всякая работа шла у меня очень медленно и давалась с большим трудом. Над тем частоколом, которым я обвёл моё жилище, я работал чуть не целый год. Нарубить в лесу толстые жерди, вытесать из них колья, перетащить эти колья к палатке – на всё это нужно было много времени.
Вбивая колья в землю, я употреблял сначала тяжёлую дубину, но потом я вспомнил, что у меня есть железные ломы, которые я привёз с корабля. Я стал работать ломом, хотя не скажу, чтобы это сильно облегчило мой труд.
Порою на меня нападало отчаяние, я испытывал смертельную тоску, чтобы побороть эти горькие чувства, я взял перо и попытался доказать себе самому, что в моём бедственном положении есть всё же немало хорошего.
Я разделил страницу пополам и написал слева “худо”, а справа “хорошо”, и вот что у меня получилось:
ХУДО
1. Я заброшен на унылый, необитаемый остров, и у меня нет никакой надежды спастись.
2. Я удалён от всего человечества: пустынник, изгнанный навсегда из мира людей.
3. У меня мало одежды, и скоро мне нечем будет прикрыть наготу
4. Я не могу защитить себя, если на меня нападут злые люди или дикие звери.
5. Мне не с кем перемолвиться словом, некому ободрить и утешить меня.
ХОРОШО
1. Но я остался в живых, хотя мог бы утонуть, как все мои спутники.
2. Но я не умер с голоду и не погиб в этой пустыне.
3. Но климат здесь жаркий, и можно обойтись без одежды.
4. Но здесь нет ни людей, ни зверей. И я могу считать себя счастливым, что меня не выбросило на берег Африки, где столько свирепых хищников.
5. Но я успел запастись всем необходимым для жизни и обеспечить себе пропитание до конца своих дней.
Эти размышления оказали мне большую поддержку.
Я успокоился и стал гораздо бодрее. До той поры я только и думал, как бы мне покинуть этот остров; целыми часами я вглядывался в морскую даль – не покажется ли где-нибудь корабль. Теперь же, покончив с пустыми надеждами, я стал думать о том. как бы мне получше наладить мою жизнь на острове.
Я уже описывал своё жилище. Это была палатка, разбитая на склоне горы и обнесённая крепким двойным частоколом. Но теперь мою ограду можно было назвать стеной или валом, потому что вплотную к ней, с наружной её стороны, я вывел земляную насыпь в два фута толщиной.
Спустя ещё некоторое время (года через полтора) я положил на свою насыпь жерди, прислонив их к откосу горы, а сверху сделал настил из веток и длинных широких листьев. Таким образом, мой дворик оказался под крышей, и я мог не бояться дождей.
Читатель уже знает, что всё имущество я перенёс в свою крепость – сначала только в ограду, а затем и в пещеру, которую я вырыл в холме за палаткой. Но я должен сознаться, что первое время мои вещи были свалены в кучу, как попало, и загромождали весь двор. Я постоянно натыкался на них, и мне буквально негде было повернуться. Чтобы уложить всё как следует, пришлось расширить пещеру.
Покончив с этой работой, я принялся мастерить себе мебель. Всего нужнее были мне стол и стул: без стола и стула я не мог ни есть по-человечески, ни писать, ни читать.
И вот я стал столяром.
Ни разу б жизни до той поры я не брал в руки столярного инструмента, и тем не менее благодаря природной сообразительности и упорству бтруде я мало-помалу приобрёл такой опыт, что, будь у меня все необходимые инструменты, мог бы сколотить любую мебель.
Итак, прежде всего я сделал себе стол и стул. Я употребил на это короткие доски, взятые с корабля. Затем я натесал длинных досок своим первобытным способом и приладил в моём погребе несколько полок, одну над другой, фута по полтора шириной. Я сложил на них инструменты, гвозди, обломки железа и прочую мелочь – словом, разложил всё по местам, чтобы, когда понадобится, я мог легко найти каждую вещь.
Кроме того, я вбил в стену моего погреба колышки и развесил на них ружья, пистолеты и прочие вещи.
Кто увидел бы после этого мою пещеру, наверное, принял бы её за склад всевозможных хозяйственных принадлежностей.
С этих-то пор я и начал вести свой дневник. Первое время мне было не до записей: я был слишком завален работой; к тому же меня удручали тогда такие мрачные мысли, что я боялся, как бы они не отразились в моём дневнике.
Но теперь, когда мне наконец удалось совладать со своей тоской, когда, перестав баюкать себя бесплодными мечтами и надеждами, я занялся устройством своего жилья, привёл в порядок своё домашнее хозяйство, смастерил себе стол и стул, вообще устроился по возможности удобно и уютно, я принялся за дневник.
Вопросы и задания
1. Как характеризует Робинзона то, что он не пал духом и стал предпринимать шаги к выживанию? Что сделал он в первую очередь? А как поступили бы вы на его месте?
2. Каким образом Робинзон переправил на берег всё то, что осталось на корабле?
3. Как характеризует Робинзона то, что он перевёз с корабля на остров двух кошек и собаку? А правильно ли он сделал, что убил козу? Был ли у него другой выход?
4. Автор романа часто употребляет слова работать, работа, труд. Случайно ли это? Смог бы Робинзон выжить, если бы не трудился?
5. Опишите, как выглядел календарь Робинзона.
6. Выразительно прочитайте записи Робинзона под названием “Худо”, “Хорошо”. Подтверждают ли они его мысль о том, что и в горестях можно найти утешение?
Глава девятая
Дневник Робинзона. – Землетрясение
30 сентября 1659 года. Наш корабль, застигнутый в открытом море страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж, кроме меня, утонул; я же, несчастный Робинзон Крузо, был бы брошен полумёртвым на берег этого проклятого острова, который назвал островом Отчаяния.
18 ноября. Нашёл в лесу то самое дерево (или той же породы), которое б Бразилии называют “железным”, потому что оно необыкновенно упруго. Срубил одно дерево с большим трудом. Мой топор совсем затупился. Отрубив от ствола большой чурбан, я еле дотащил его до моего жилья – так он оказался тяжёл! Я решил сделать из него лопату. Дерево было такое твёрдое, что эта работа отняла у меня очень много времени и труда. Но лопату я всё-таки сделал.
23 ноября. Закончил работу над лопатой и корытом. Как только эти вещи были готовы, принялся опять копать пещеру. Копал весь день, насколько хватало сил. Мне нужно было очень просторное помещение, которое в одно и то же время могло бы служить погребом, складочным местом для вещей, кладовой, кухней и столовой.
27 декабря. Подстрелил двух козлят; одного убил, другого ранил в ногу, так что он не мог убежать; поймал его и привёл домой на верёвке. Дома осмотрел его ногу; она была перебита; я забинтовал её.
Примечание. Я выходил этого козлёнка: стоманная нога срослась, и он стал отлично бегать. Но от меня не убежал: я так долго возился с ним, что он ко мне привык и не хотел уходить. . Глядя на него, я подумал, что хорошо было бы завести домашний скот, чтобы подготовить себе пропитание к тому времени, когда у меня выйдут заряды и порох.
За это время я сделал большие успехи в столярном искусстве и не хуже заправского столяра стал действовать топором и рубанком.
Как-то раз, когда я был занят всеми этими делами по устройству моего хозяйства, я шарил у себя в складе, отыскивая какую-то нужную вещь, и мне попался небольшой мешок с ячменём для наших гусей и кур.
Всё зерно, какое ещё оставалось в мешке, было изъедено крысами; мне показалось, что там одна труха. Так как мешок был мне нужен для пороха, я вынес его во дворик и вытряхнул на землю невдалеке от пещеры.
Это было незадолго до того, как начались проливные дожди. Я давно забыл про этот случай.
Но вот прошло около месяца, и я увидел под горой, у самой пещеры, несколько зелёных ростков. От радости у меня помутился рассудок, и я в первую минуту подумал, что произошло чудо: ячмень вырос сам собой, без семян, чтобы поддержать мою жизнь в ужасной пустыне.
И “чудо” на этом не кончилось: вскоре между колосьями ячменя показались стебельки другого растения, а именно риса; я их легко распознал, так как, живя в Африке, часто видел рис на полях.
Только тогда наконец я вспомнил про мешок с птичьим кормом, который я вытряхнул на землю подле своей пещеры.
“Чудо” объяснилось очень просто!
Вы можете себе представить, как тщательно я собирал колосья, когда они созрели (это случилось в конце июля). Я подобрал с земли все зёрнышки до одного и спрятал их в сухом надёжном месте. Весь урожай первого года я решил оставить на посев: я надеялся, что со временем у меня накопится такой запас зерна, что его будет хватать и на семена и на хлеб.
Но только на четвёртый год я мог позволить себе отделить часть зерна на еду, да и то лишь самую малость. Дело в том, что у меня пропал почти весь урожай от первого посева: я неправильно рассчитал время, посеял перед самой засухой, и многие семена не взошли.
Кроме ячменя, у меня, как уже было сказано, выросло двадцать или тридцать стеблей риса. Потом, когда риса накопилось достаточно, я приготовлял из него не то чтобы хлеб (мне не в чем было его печь), а, скорее, лепешки, заменявшие хлеб. Впрочем, ещё через некоторое время я придумал способ печь настоящий хлеб.
Но возвращаюсь к моему дневнику.
14 апреля. Ограда была совсем кончена и завалена снаружи землёй. Я заделал наглухо вход, так как решил, что ради безопасности буду водить и выходить по приставной лестнице, чтобы снаружи нельзя было догадаться, что за оградой спрятано человечье жильё.
Однако на другой же день случилось одно событие, которое страшно напугало меня.
Я чем-то занимался в ограде, за палаткой, у самого входа в пещеру, как вдруг с потолка пещеры посыпалась земля, и передние сваи поставленные мною для укрепления свода, подломились с ужасным треском.
Весь следующий день, 18 апреля, я просидел дома, так как дождь шёл не переставая. Понемногу я успокоился и начал трезво обдумывать своё положение. Я рассуждал так : раз на острове случаются землетрясения, рано или поздно гора непременно обвалится, и я буду заживо погребён; надо, значит, перенести палатку куда-нибудь на открытое место. А чтобы обезопасить себя от нападения дикарей и зверей, придётся снова строить высокую стену.
Глава тринадцатая
Робинзон изготовляет посуду
Давно уже я ломал голову над тем, как изготовить глиняную посуду, в которой сильно нуждался, но ничего не мог придумать: не было подходящей глины.
И я решил, что, как только найду подходящую глину, вылеплю несколько больших кувшинов для зерна. О такой глиняной посуде, в которой можно было бы стряпать, я пока и не помышлял.
Два месяца я трудился не разгибая спины. Много труда ушло у меня на то, чтобы найти хорошую гончарную глину, накопать её, принести домой, обработать, и всё же после долгих хлопот у меня получились всего только две уродливые глиняные посудины.
Я сплёл из прутьев две большие корзины и, когда мои горшки хорошо высохли и затвердели на солнце, осторожно приподнял их один за другим и каждый поставил в корзину. Всё пустое пространство между посудиной и корзиной я для большей сохранности заполнил рисовой и ячменной соломой. Эти первые горшки предназначались покуда для хранения сухого зерна.
Гораздо лучше удавалась мне выделка мелкой посуды. Мелкие вещи легче лепить; кроме того, они ровнее обжигались на солнце и потому были более прочными.
Но бот я как-то развёл большой огонь, чтобы испечь на угольях мясо. Когда оно испеклось, я хотел загасить уголья и нашёл между ними случайно попавший в огонь черепок. Черепок раскалился, стал красен, как черепица, и затвердел. как камень. Я был приятно удивлён этим открытием.
Я едва мог дождаться, когда мои горшки остынут, чтобы можно было налить в один из них воды, поставить снова на огонь и сварить в нём мясо. Горшок оказался отличный.
Жизнь Робинзона Крузо на острове Отчаяния стала постепенно налаживаться. Он научился печь хлеб.
Глава четырнадцатая
Робинзон строит лодку и шьёт себе новую одежду
Вы можете не сомневаться, что всё это время меня не покидали мысли о земле, которая была видна с другого берега
Наконец мне пришло в голову: не попробовать ли мне самому сделать лодку или, ещё лучше, пирогу1 ?
“Чтобы сделать пирогу, – рассуждал я. – не надо почти никаких инструментов, так как она выдалбливается из цельного древесного ствола; с такой работой может справиться и один человек”.
Я не задавался вопросом, как я спущу свою пирогу на воду, когда она будет готова, а между тем это препятствие было гораздо серьёзнее, чем недостаток инструментов.
Я срубил великолепный кедр.
Целый месяц я обделывал мою колоду снаружи, стараясь вытесать хоть некоторое подобие киля, потому что без киля пирога не могла бы держаться на воде прямо. А три месяца ушло ещё на то, чтобы выдолбить её внутри. На этот раз я обошёлся без огня: всю эту огромную работу я сделал молотком и долотом. Наконец у меня вышла отличная пирога, такая большая, что смело могла поднять двадцать пять человек, а следовательно, и меня со всем моим грузом.
Попытка спустить лодку на воду оказалась неудачной, поскольку она была большая и сделана далеко от берега. У Робинзона заканчивались запасы одежды, и он решил их пополнить.
Прежде всего мне нужна была куртка. Поэтому я решил попытаться переделать на куртки матросские бушлаты. В таких бушлатах матросы стоят в зимние ночи на вахте.
И вот я принялся портняжничать!
Говоря по совести, я был довольно-таки жалким портным, но, как бы то ни было, с грехом пополам состряпал две или три куртки.
О первой моей попытке сшить штаны лучше и не говорить, так как она окончилась постыдной неудачей.
1 Пирога – узкая и длинная лодка у индейцев Центральной и Южной Америки и народов Океании.
Но вскоре после того я изобрёл новый способ одеваться и с тех пор не терпел недостатка в одежде.
Со временем Робинзон Крузо научился шить одежду из шкур убитых животных. Ему удалось даже изготовить зонтик из козьих шкур, который мог открываться и закрываться.
С этим зонтиком я не боялся никакого дождя и не страдал от солнца даже в самую жаркую погоду, а когда он не был мне нужен, я закрывал его и нёс под мышкой.
Так я жил на моём острове, спокойный и довольный.
Вопросы и задания
1. Какое впечатление произвёл на вас дневник Робинзона? Что нового вы узнали из дневника о его пребывании на острове?
2. Объясните, почему Робинзон назвал свой остров “островом Отчаяния”.
3. Какие новые виды труда осваивает герой романа? Какое значение имело для него выращивание зерна?
4. Составьте план главы “Робинзон изготовляет посуду”. Перескажите, как герой осваивал новое для себя ремесло?
5. Расскажите, как вы представляете пирогу, которую построил Робинзон.
6. Рассмотрите илююстрации И. Ильинского и Д. Кордовского. Удалось ли художникам передать усердие героя в работе?
Глава пятнадцатая
Робинзон строит другую лодку, меньших размеров, и пытается объехать вокруг острова
Прошло ещё пять лет, и за это время, насколько я могу припомнить, не произошло никаких чрезвычайных событий.
Жизнь моя протекала по-старому – тихо и мирно; жил я на старом месте и по-прежнему отдавал всё своё время труду и охоте.
Теперь у меня было уже столько зерна, что мне хватало моего посева на целый год; винограду тоже было вдоволь.
Однако главной моей работой была постройка новой лодки. На этот раз я не только сделал лодку, но и спустил её на воду по узкому каналу, который мне пришлось прорыть Почти два года я провозился над постройкой лодки. Мне так страстно хотелось получить наконец возможность плавать по морю, что я не жалел никакого труда.
Надо, однако, заметить, что я строил эту новую пирогу совсем не для того, чтобы покинуть мой остров.
Теперь у меня была более скромная цель: объехать вокруг острова. Я уже побывал однажды на противоположном берегу, и открытия, которые я там сделал, так заинтересовали меня, что мне ещё тогда захотелось осмотреть всё окружающее меня побережье.
Робинзон объехал остров на новой лодке. Но течение начало относить его от берега. Робинзон испугался, что не сможет вернуться на остров. Его спасло то, что ветер подул в сторону острова, а течение ослабело.
Нельзя описать ту радость, которую я испытал, когда почувствовал под собой твёрдую землю!
Как радовался я, что снова увижу свои поля, свои рощи, свою пещеру, своего верного пса, своих коз! Какой красивой показалась мне дорога от берега к моему шалашу!
Был уже вечер, когда я добрался до своей лесной дачи. Я перелез через ограду, улёгся в тени и скоро заснул.
Меня разбудил чей-то голос. Здесь, на острове, был человек, и он громко кричал среди ночи:
– Робин. Робин. Робин Крузо! Бедный Робин Крузо! Куда ты попал. Робин Крузо? Куда ты попал? Где ты был?
Первым моим чувством был страшный испуг. Я вскочил, дико озираясь, и вдруг, подняв голову, увидел на ограде своего попугая.
Конечно, я сейчас же догадался, что он-то и выкрикивал эти слова: точно таким же жалобным голосом я часто говорил при нём эти самые фразы, и он отлично их затвердил.
На одиннадцатом году пребывания на острове Робинзон приручил диких коз. Вскоре произошло событие, которое нарушило спокойное течение его жизни: направляясь к лодке, он увидел на морском берегу отпечаток голой человеческой ноги. Вскоре Робинзон убедился, что его остров посещают дикари.
Вопросы и задания
1. Прочтите дневник Робинзона и расскажите, чем было заполнено его пребывание на острове.
2. Объясните, какие обстоятельства способствовали тому, что Робинзон начал выращивать рис и ячмень.
3. Перескажите близко к тексту, как герой изготавливал посуду, готовил пищу и строил пирогу.
Глава девятнадцатая
Дикари снова посещают остров Робинзона. – Крушение корабля
Однажды, выйдя из дому. Робинзон увидел пламя большого костра. Он понял, что на его острове появились дикари, которые прибыли на двух пирогах. Как только начался прилив, дикари бросились к лодкам и отчалили. Взобравшись на холм, Робинзон заметил ещё три лодки с дикарями, направлявшимися от острова к материку. Вернувшись на берег, он увидел остатки кровавого пиршества.
Меня охватило такое негодование, я почувствовал такую ненависть к этим убийцам, что мне захотелось жестоко отомстить им за их кровожадность. Я дал себе клятву, что в следующий раз, когда снова увижу на берегу их отвратительный пир. я нападу на них и уничтожу всех, сколько бы их ни было.
“Пусть я погибну в неравном бою, пусть они растерзают меня, – говорил я себе, – но не могу же я допустить, чтобы у меня на глазах люди безнаказанно ели людей!”
Пятнадцать или шестнадцать месяцев я провёл в беспрестанной тревоге. Я плохо спал, каждую ночь видел страшные сны и часто вскакивал с постели весь дрожа.
Днём я тоже не знал ни минуты покоя. Весьма возможно, что такая бурная тревога в конце концов довела бы меня до безумия, если бы вдруг не случилось событие, сразу отвлёкшее мои мысли в другую сторону.
Это произошло на двадцать четвёртом году моего пребывания на острове, в середине мая, если верить моему календарю.
Весь этот день, 16 мая, гремел гром, сверкали молнии, гроза не умолкала ни на миг. Поздно вечером я услышал пушечный выстрел. Мне показалось, что он донёсся ко мне с моря.
Я сорвался с места мигом приставил лестницу к уступу горы и быстро-быстро, боясь потерять хотя бы секунду драгоценного времени, стал взбираться по ступеням наверх. Как раз в ту минуту, когда я очутился на вершине, передо мною далеко в море блеснул огонёк, и действительно через полминуты раздался второй пушечный выстрел.
“В море гибнет корабль, – сказал я себе. – Он подаёт сигналы, он надеется, что будет спасён “.
Я был очень взволнован, но нисколько не растерялся и успел сообразить, что хотя я не в силах помочь этим людям, зато, быть может, они помогут мне.
Робинзон разжёг костёр, надеясь на то, что его сигнал заметят на корабле, и поддерживал огонь всю ночь. Утром он увидел корпус разбившегося корабля.
Ещё мучительнее, чем прежде, я почувствовал в этот день весь ужас своего одиночества. Чуть только я увидел корабль, я понял, как сильно истосковался по людям, как страстно мне хочется видеть их лица, слышать их голоса, пожимать им руки, разговаривать с ними!
Ни разу за все годы моего одиночества не испытал я такого страстного желания общаться с людьми.
“Хоть бы один! Ах, если бы хоть один!” – повторял я тысячу раз.
И эти слова разжигали во мне такую тоску, что, произнося их, я судорожно сжимал кулаки и так сильно стискивал зубы, что потом долгое время не мог их разжать.
Глава двадцатая
Робинзон пытается покинуть свой остров
Робинзон решил попасть на корабль, потерпевший крушение, несмотря на то, что ему страшно было покидать остров на маленькой лодке.
Когда я подошёл к борту, на палубе показалась собака. Увидев меня, она спрыгнула в воду и подплыла ко мне. Я взял её в лодку. Она умирала от голода и жажды. Я дал ей кусок хлеба. Когда собака насытилась, я дал ей немного воды.
Погрузив в лодку сундуки, порох и другие полезные вещи. Робинзон отправится на остров. В одном сундуке он нашёл деньги и золотые слитки, в другом – куртки и штаны.
Признаться, когда я собирался на этот корабль, я думал, что найду в нём гораздо больше полезных и ценных вещей.
Сложив добычу в надёжном месте и оставив там мою лодку, я пошёл в обратный путь пешком. Дома всё было в полном порядке: спокойно, уютно и тихо. Попугай приветствовал меня ласковым словом, и козлята с такой радостью подбежали ко мне, что я не мог не погладить их и не дать им свежих колосьев.
Прежние мои страхи с этого времени как будто рассеялись, и я зажил по-старому, без всяких тревог, возделывая поля и ухаживая за своими животными, к которым я привязался ещё сильнее, чем прежде.
Так я прожил ещё почти два года, в полном довольстве, не зная лишений. Но все эти два года я думал только о том, как бы мне покинуть мой остров. С той минуты, как я увидел корабль, который сулил мне свободу, мне стало ещё более ненавистно моё одиночество.
Наконец я пришёл к убеждению, что мне удастся вырваться на волю лишь в том случае, если я захвачу кого-нибудь из дикарей, посещавших мой остров. Но план этот очень опасен и труден: ведь я должен буду напасть на толпу людоедов и перебить всех до единого, а это мне едва ли удастся. Кроме того, моя душа содрогалась при мысли, что мне придётся пролить столько человеческой крови, хотя бы и ради собственного спасения.
Долго во мне шла борьба, но наконец пламенная жажда свободы одержала верх над всеми доводами рассудка и совести.
И вот я стал чуть не ежедневно пробираться из своей крепости к тому далёкому берегу, к которому всего вероятнее могли пристать пироги дикарей. Но прошло полтора года – даже больше! – а дикари не показывались.
Вопросы и задания
1. Какие уроки учёл Робинзон, когда строил новую лодку? С какой целью он строил её?
2. Расскажите, какое место в жизни Робинзона Крузо занимал попугай. Как он его называл? Как отреагировал попугай на отсутствие Робинзона?
4. О чём думал Робинзон, когда понял, что его остров посещают дикари-людоеды? Что он чувствовал, сделав такие открытия?
5. Какое событие произошло в жизни Робинзона 16 мая, спустя двадцать четыре года после того, как он очутился на необитаемом острове?
6. Чего не хватало Робинзону на острове? Чего он боялся и о чём тосковал?
7. Как характеризует героя то, что он спас собаку, которую нашёл на разбившемся корабле?
8. Перескажите близко к тексту, какой план созрел в голове Робинзона. Что он придумал, чтобы вырваться на свободу?
Глава двадцать первая Робинзон спасает дикаря и даёт ему имя Пятница
Представьте же себе моё изумление, когда, выйдя однажды из крепости, я увидел внизу, у самого берега (то есть не там, где я ожидал их увидеть), пять или шесть индейских пирог. Пироги стояли пустые.
Так как я знал, что в каждую пирогу обыкновенно садится по шесть человек, а то и больше, признаюсь, я сильно растерялся.
“Их не меньше двадцати человек, а пожалуй, наберётся и тридцать. Где же мне одному одолеть их!”, – с беспокойством подумал я.
Я засел в своей крепости и приготовился к бою.
Кругом было тихо. Я долго прислушивался, не донесутся ли с той стороны крики или песни дикарей. Наконец мне наскучило ждать. Я оставил свои ружья под лестницей и взобрался на вершину холма.
Я спрятался за этой вершиной и стал смотреть в подзорную трубу. Дикари теперь вернулись к своим лодкам. Их было не менее тридцати человек. Они развели на берегу костёр и, очевидно, готовили на огне какую-то пищу.
Продолжая глядеть на них в подзорную трубу, я увидел, что они подбежали к лодкам, вытащили оттуда двух человек и поволокли к костру. Видимо, они намеревались убить их.
Робинзон Крузо видит, как дикари расправились с одним пленником и как другой пленник убежал. Беглец переплыл бухту, и преследовавшие его дикари не смогли его догнать.
“Теперь или никогда! – сказал я себе и помчался вперёд. – Спасти, спасти этого несчастного какой угодно ценой!..”
Не теряя времени, я сбежал по лестнице к подножию горы, схватил оставленные там ружья, затем с такой же быстротой взобрался опять на гору, спустился с другой стороны и побежал наискосок прямо к морю, чтобы остановить дикарей.
Робинзону удалось спасти беглеца от преследовавших его дикарей. По его приказу беглец похоронил тела убитых.
Это был миловидный молодой человек, высокого роста, отлично сложенный, руки и ноги были мускулистые, сильные и в то же время чрезвычайно изящные: на вид ему было лет двадцать шесть. В лице его я не заметил ничего угрюмого или свирепого; это было мужественное и вто же время нежное и приятное лицо, и нередко на нём появлялось выражение кротости, особенно когда он улыбался. Волосы у него были чёрные и длинные; они падати на лицо прямыми прядями. Лоб высокий, открытый; цвет кожи тёмно-коричневый, очень приятный для глаз Лицо круглое, щёки полные, нос небольшой. Рот красивый, губы тонкие, зубы ровные, белые, как слоновая кость.
(… ) Припав лицом к земле, он доступными ему способами старался доказать мне свою безграничную покорность и дать мне понять, что с этого дня он будет служить мне всю жизнь.
Я понял многое из того, что он хотел мне сказать, и постарался внушить ему, что я им совершенно доволен.
Прежде всего я сообщил ему, что буду называть его Пятницей (я выбрал для него это имя в память дня, когда спас ему жизнь). Затем я научил его произносить моё имя, научил также выговаривать “да” и “нет” и растолковал значение этих слов.
Я принёс ему молока в глиняном кувшине и показал, как обмакивать в него хлеб. Он сразу научился всему этому и стал знаками показывать мне, что моё угощение пришлось ему по вкусу.
Мы переночевали в гроте, но, как только наступило утро, я приказал Пятнице идти за мной и повёл его в свою крепость.
В одном из сундуков Робинзон нашёл для Пятницы штаны, сшил для него куртку и сделал шапку.
Никогда ни один человек не имел такого любящего, такого верного и преданного друга. Я убеждён, что, если бы понадобилось, он с радостью пожертвовал бы ради меня своей жизнью. Я был очень счастлив, что у меня наконец-то появился товарищ, и дат себе слово научить его всему, что могло принести ему пользу, а раньше всего научить его говорить на языке моей родины, чтобы мы с ним могли понимать друг друга.
С тех пор как Пятница был со мной, жизнь моя стала приятной и лёгкой.
Глава двадцать вторая
Робинзон беседует с Пятницей и поучает его
Робинзон начал брать Пятницу на охоту и приучать его к варёной пище, он показал ему, как нужно молоть и веять зерно.
В скором времени Пятница научился работать не хуже меня.
Так как теперь я должен был прокормить двух человек, следовало подумать о будущем. Прежде всего необходимо было увеличить пашню и сеять больше зерна. Я выбрал большой участок земли и принялся огораживать его. Пятница не только старательно, но очень весело и с явным удовольствием помогал мне в работе.
Я объяснил ему, что это будет новое поле для хлебных колосьев, потому что нас теперь двое и нужно будет запастись хлебом не только для меня, но и для него. Его очень тронуло, что я так забочусь о нём.
То был самый счастливый год моей жизни на острове.
Пятница научился довольно хорошо говорить по-английски, благодаря чему весьма толково исполнял все мои поручения.
Но Пятница нравился мне не только потому, что у меня была возможность разговаривать с ним. С каждым днём я всё больше ценил его честность, его сердечную простоту, его искренность. Мало-помалу я привязался к нему, да и он, со своей стороны, так полюбил меня. как. должно быть, не любил до сих пор никого.
Глава двадцать третья
Робинзон и Пятница строят лодку
Пятница научился понимать почти всё, что я говорил ему. Мало-помалу я рассказал ему всю свою жизнь: как я попал на мой остров, сколько лет прожил на нём и как провёл эти годы.
Ещё раньше я открыл Пятнице тайну стрельбы из ружья и научил его стрелять. Я отдал в полное его распоряжение одно из своих ружей. Я подарил ему нож и этим подарком буквально осчастливил его. Я дал ему топор, который мог пригодиться для всяких хозяйственных надобностей.
Я много рассказывал Пятнице о европейских странах, особенно о моей родине. Я описал ему нашу жизнь, наши обычаи, нравы, рассказал, как мы плаваем на больших кораблях. Показал я ему лодку, в которой мы хотели спастись, когда буря пригнала нас к этому берегу.
Увидев эту лодку. Пятница задумался и долго молчал.
Наконец, после долгих расспросов, мне удалось выяснить, что точно такую же лодку прибило к берегам той земли, где живёт его племя.
– Её пригнала к нам злая погода, – объяснил Пятница и снова надолго умолк.
– Расскажи мне, какова она с виду.
Пятница описал мне её очень подробно и вдруг совершенно неожиданно прибавил с горячим чувством:
– Белые человеки не потонули, мы их спасли!
– А разве в лодке были белые люди? – поспешил я спросить.
– Да, – отвечал он, – полная лодка людей!
– Сколько их было?
Он показал мне сначала десять пальцев, потом ещё семь.
– Где же они? Что с ними сталось?
Он отвечал:
– Они живут. Они живут у наших.
Тут меня осенила внезапная мысль: не с того ли самого корабля, что разбился в ту бурную ночь неподалёку от моего острова, были эти семнадцать белых человек?
Возможно, что, когда корабль наскочил на скалу и они увидели, что его не спасти, они пересели в шлюпку, а потом их прибило к земле дикарей, среди которых им и пришлось поселиться.
Я нахмурился и стал строгим голосом допрашивать Пятницу, где же эти люди теперь. Он снова ответил с такой же горячностью:
– Они живы! Им хорошо!
И прибавил, что скоро четыре года, как эти белые люди живут у его земляков, и что те не обижают, не трогают их, но предоставляют им полную волю и дают им всякую еду.
Я спросил его:
– Каким образом могло случиться, что дикари не убили и не съели белых людей?
Он ответил:
– Белые человеки стали нам братья. Наши едят только тех, кого побеждают в бою.
Прошло ещё несколько месяцев. Как-то, гуляя по острову, забрели мы с Пятницей в восточную сторону и поднялись на вершину холма. Оттуда, как уже было сказано, я много лет назад увидел полосу земли, которую принял за материк Южной Америки.
Впрочем, первым взошёл на вершину один только Пятница, а я немного отстал, так как холм был высокий и довольно крутой.
Пятница долго вглядывался вдаль и вдруг вскрикнул от неожиданности, запрыгал, заплясал как безумный и стал кричать мне, чтобы я скорее взобрался на холм.
Никогда не случалось мне видеть его таким возбуждённым. Наконец он прекратил свою пляску и крикнул:
– Скорее, скорее сюда!
Я спросил его:
– В чём дело? Чему ты так рад?
– Да, да, – отвечал он. – я счастлив! Вон там. смотри… отсюда видно… там моя земля, мой народ!
Робинзон предложил Пятнице вернуться домой, на родину, но тот не захотел расставаться со своим спасителем. Они решили сделать ещё одну лодку, чтобы отправиться в путь вдвоём.
Мы с увлечением принялись за дело, и через месяц лодка была готова.
Мы потратили на неё много труда, обтесали её снаружи топорами, и у нас получилась настоящая морская лодка, с высоким килем и крепкими бортами; она быта вполне пригодна для нашей цели, так как смело могла поднять двадцать человек.
После того потребовалось ещё около двух недель, чтобы сдвинуть наше судно в воду.
Когда лодка была спущена на воду, я с удивлением увидел, как ловко управляется с ней Пятница, как быстро он заставляет её поворачиваться вправо и влево и как хорошо гребёт.
Но. прежде чем отправляться в море, я был намерен поставить в лодке мачту с парусом, а также смастерить якорь и корабельный канат.
Когда всё было готово, я стал учить Пятницу управлять моей лодкой, потому что ни о руле, ни о парусе он не имел никакого понятия. В первое время, когда он увидел, как я поворачиваю лодку рулём и как парус надувается то с одной, то с другой стороны, он был так ошеломлён, словно ему показали какое-то чудо.
Тем не менее под моим руководством он скоро научился управлять лодкой и сделался искусным моряком. Одно только дело осталось ему почти недоступным – употребление компаса. Но так как в тех местах туманы бывают только во время дождей, компас был не особенно нужен. Днём мы могли править на побережье, которое виднелось вдали, а ночью держать курс по звёздам. Другое дело – в дождливый период, но тогда всё равно нельзя было путешествовать ни по морю, ни по земле.
Наступил двадцать седьмой год моего заключения в этой тюрьме. Впрочем, три последних года можно было смело скинуть со счёта, так как с появлением на острове верного Пятницы моя жизнь совершенно изменилась.
Робинзон и Пятница готовились к предстоящему плаванию, но на острове снова появились дикари-людоеды. Они собирались убить привезённого с собой белого человека. Робинзон и Пятница освободили пленника, который оказался испанцем. На дне одной из пирог, оставленной дикарями. Робинзон обнаружил связанного старика, в котором Пятница узнал своего отца. Ослабленных пленников поселили в новой палатке.
Глава двадцать пятая
Новые обитатели острова. – Прибытие англичан
Робинзон устроил жильё для спасённых пленников, где они могли отдохнуть и набраться сил, и накормил их. Испанец рассказал Робинзону о том, как их корабль, направлявшийся в Гавану, утонул во время бури. Спастись удалось семнадцати членам экипажа, которые оказались на берегу, где жили людоеды. Убедившись в том. что испанец и его товарищи порядочные люди, Робинзон решил переправить их на свой остров. Спустя некоторое время испанец и отец Пятницы отправились за пленниками.
Прошло довольно много времени после отъезда моих путешественников. Я поджидал их со дня на день. Мне казалось, что они запаздывают, что уже дней восемь назад им следовало бы вернуться на остров. Вдруг произошёл один непредвиденный случай, какого ещё никогда не бывало за все годы моего пребывания на острове.
Как-то на рассвете, когда я ещё спал крепким сном, вбегает ко мне Пятница и громко кричит:
– Едут! Едут!
Я вскочил, мигом оделся, перелез через ограду и выбежал в рощу (которая, к слову сказать, так разрослась, что в ту пору её можно было. скорее, назвать лесом).
Я до такой степени забыл об опасности, что, против обыкновения, не захватил с собою никакого оружия. Я был твёрдо уверен, что это возвращается испанец со своими друзьями.
Каково же было моё удивление, когда я увидел в море, милях в пяти от берега, незнакомую лодку с треугольным парусом! Лодка держала курс прямо на остров и, подгоняемая сильным попутным ветром, быстро приближалась. Шла она не со стороны материка, а от южной оконечности острова.
Словом, это была совсем не та лодка, которую мы столько дней ожидали.
На всякий случай надо было подготовиться к обороне.
Я предложил Пятнице спрятаться в роще и внимательно проследить за находящимися в лодке людьми, так как нам неизвестно, враги они или друзья. Затем я вернулся домой, захватил подзорную трубу и с помощью лестницы взобрался на вершину горы, чтобы, не будучи замеченным, осмотреть всю окрестность; так поступал я всегда, когда опасался нападения врагов.
Не успел я взобраться на гору, как тотчас же увидел корабль.
Он стоял на якоре у юго-восточной оконечности острова, милях в восьми от моего жилья. От берега до него было не более пяти миль.
Корабль был, несомненно, английский, да и лодка, как я теперь мог убедиться, оказалась английским баркасом.
Не могу выразить, какие разнообразные чувства вызвало во мне это открытие!
Моя радость при виде корабля, притом английского, радость ожидания близкой встречи с моими соотечественниками (значит, с друзьями) быта выше всякого описания.
Вместе с тем какая-то тайная тревога, которую я не мог объяснить, заставляла меня быть настороже.
Робинзон понял, что среди вновь прибывших есть три пленника, которых разбойники оставити без присмотра. Проявив хитрость и находчивость. Робинзон подошёл к пленным и предложил им свои услуги. Один из пленников оказался капитаном корабля. Капитан рассказал Робинзону о том, как его экипаж взбунтовался и матросы, подстрекаемые шайкой негодяев, согласились стать морскими разбойниками. В схватке с пиратами “островитяне” одержали победу. Робинзон рассказал капитану историю своей жизни за последние двадцать восемь лет, показал ему и его товарищам свою крепость.
Глава двадцать восьмая
Капитан снова становится командиром своего корабля. –
Робинзон покидает остров
Робинзону и его спутникам удалось взять бунтовщиков в плен и вернуть корабль его команде. При этом они проявили ум. хитрость и смелость, убедили бунтовщиков в том, что они во власти начальника острова и его команды. Зачинщиков бунта решено было оставить на острове.
Нужно сказать, что, прощаясь с изгнанниками, я дал им слово, что не забуду о них и что, если только в каком-нибудь порту мы встретим корабль, путь которого будет лежать мимо моего острова, я попрошу капитана того корабля зайти за ними и доставить их в родные края.
Когда я покидал этот остров, я взял с собой на память большую остроконечную шапку, собственноручно сшитую мною из козьего меха, зонтик и одного из моих попугаев.
Не забыл я взять и деньги, но они так долго лежали у меня без употребления, что совсем потускнели. Только после основательной чистки можно было увидеть, что они серебряные. Захватил я также и золотые монеты, найденные мною на разбитом испанском корабле.
Как я установил впоследствии по корабельному журналу, мой отъезд состоялся 19 декабря 1686 года. Таким образом, я прожил на острове двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней.
Ветер был попутный. Корабль мчался на всех парусах. Мне было радостно думать, что с каждой минутой я всё ближе к родным берегам. Когда же наконец показались в туманной дали белые скалы родины, которую я не видел столько лет, я чуть с ума не сошёл от волнения и восторга. Я то и дело подбегал к капитану и кричал ему: “Скорее! Скорее!”
Как только мы бросили якорь, я простился со всеми моими попутчиками и в сопровождении верного Пятницы поспешил в тот город, где прошло мое детство. Родителей я уже не чаял видеть в живых. Ведь даже в ту далёкую пору, когда я впервые отправлялся в чужие края, они были так слабы и стары, а с той поры прошли десятки лет!
Вот и наша улица, вот и старый дом, который я так безрассудно покинул. С изумлением встретили меня обитатели этого дома, когда я, взволнованный до слёз, сообщил им, кто я такой. В первую минуту мне не поверили, но, когда убедились, что я действительно Робинзон Крузо, меня чуть не задушили в объятиях. Особенно обрадовались мне мои сёстры и их дети – мальчики и девочки, которые прежде никогда не видали меня. Все давно считали, что я умер, и теперь смотрели на меня, как на чудо, словно я воскрес из могилы.
После первых родственных приветствий все стали шумно расспрашивать, где я пропадал столько лет, что я видел в заморских краях, какие были у меня приключения, и кто такой Пятница, и откуда взялась у меня диковинная остроконечная шапка, и почему у меня такие длинные волосы и такое загорелое лицо. Когда я увидел, что их расспросам не будет конца, я усадил их всех, и взрослых и детей, у камина и стал подробно рассказывать им то, что написано здесь, в этой книге.
(Пересказ К. Чуковского)
Вопросы и задания
1. При каких обстоятельствах в жизни Робинзона появился дикарь, которого он спас от преследовавших его людоедов?
2. Расскажите, как выглядел дикарь. Как он относился к Робинзону?
3. Докажите, что Пятница был способным учеником. Чему научил его герой романа?
4. Как изменилась жизнь Робинзона после того, как рядом с ним появился Пятница?
5. Какие чувства испытал Робинзон, увидев в море приближающуюся к острову лодку и английский корабль?
Робинзонада в мировой литературе
Робинзонада объединяет произведения, авторы которых изображают жизнь одного или нескольких героев на необитаемом острове в условиях, далёких от цивилизации. После выхода в свет романа Д. Дефо “робинзонами” стали называть людей, оказавшихся вдали от общества и вынужденных бороться за выживание – так возникло понятие “робинзонада”.
Образ Робинзона Крузо заинтересовал украинского поэта Т. Шевченко. Во время пребывания в ссылке он нарисовал иллюстрацию к роману Д. Дефо, на которой изобразил главного героя, читающего Библию.
Робинзонада – это разновидность приключенческой литературы. Примерами робинзонады являются также “Коралловый остров” Р. Баллантайна. “Таинственный остров” Ж. Верна, “Остров доктора Моро” Г. Уэллса, “Повелитеть мух” У. Голдинга, “Остров накануне” У. Эко и другие.
Вопросы и задания
1. Какое впечатление произвёл на вас роман Д. Дефо?
2. В чём схожи и чем отличаются истории шотландского моряка Селькирка и Робинзона Крузо?
3. От чьего имени ведётся повествование в романе Д. Дефо?
4. Почему Робинзон убежал из дому вопреки воле отца и матери?
5. Изменилось ли мировосприятие Робинзона после того, как он очутился среди дикой природы? Какая новая цель появилась в его жизни?
6. Почему для Робинзона была важна встреча с Пятницей? Можно ли назвать их отношения дружественными?
7. Какую роль в построении романа выполняют точные даты – 1 сентября 1651 года, 1 сентября 1659 года? Сколько лет было герою, когда он отправился в странствие? Сколько лет прожил он на острове?
8. Докажите, что “Робинзон Крузо” является приключенческим романом. Определите тему и идею произведения.
9. Найдите в тексте размышления Робинзона Крузо о деньгах, которые он нашёл на корабле. Объясните, почему он называет их “негодным мусором”, но всё же оставляет у себя.
10. Опишите, как вы представляете остров, на котором жил Робинзон Крузо.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)