ПЯТНАДЦАТИЛЕТНИЙ КАПИТАН – Жюль ВЕРН (1828-1905)

В ПЛЕНУ УДИВИТЕЛЬНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Жюль ВЕРН (1828-1905)

ПЯТНАДЦАТИЛЕТНИЙ КАПИТАН

(в сокращении)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Глава вторая.

ДИК СЭНД

Погода стояла хорошая, и, если не считать отклонения от курса и удлинения пути, плавание совершалось в сносных условиях.

Миссис Уэлдон устроили на борту “Пилигрима” как можно удобнее. На корме не было ни юта1, ни рубки2, и, следовательно, отсутствовали каюты для пассажиров. Миссис Уэлдон предоставили крошечную каюту капитана Гуля. Это было лучшее помещение на судне. Да ещё пришлось уговаривать

деликатную женщину занять его. В этой тесной каморке с нею поселились маленький Джек и старуха Нан. Там они завтракали и обедали вместе с капитаном и кузеном Бенедиктом, которому отвели клетушку на носу судна. Капитан Гуль перебрался в каюту, предназначенную для его помощника. Но экипаж “Пилигрима” ради экономии не был укомплектован полностью, и капитан обходился без помощника.

Команда “Пилигрима” – пять искусных и опытных моряков, державшихся одинаковых взглядов и одинаковых привычек, – жила мирно и дружно. Они плавали вместе уже четвёртый промысловый сезон. Все матросы были

американцами, все с побережья Калифорнии и с давних пор знали друг друга.

Эти славные люди были очень предупредительны по отношению к миссис Уэлдон как к жене судовладельца, к которому они питали беспредельную преданность. Надо сказать, что все они были широко заинтересованы в прибылях китобойного промысла и до сих пор получали немалый доход от каждого плавания. Если они и трудились, не жалея сил, так как судовая команда была весьма невелика, то всякая лишняя работа увеличивала их долю в доходах при подведении баланса по окончании сезона. На этот раз, правда, не ожидалось почти никакого дохода, и потому они с достаточным основанием проклинали “этих негодяев из Новой Зеландии”.

1 Ют – кормовая часть палубы корабля.

2 Рубка – закрытое помещение на верхней палубе или в пристройке над нею.

Только один человек на судне не был американцем по происхождению. Негоро, выполнявший на “Пилигриме” скромные обязанности судового кока, родился в Португалии. Впрочем, и он отлично говорил по-английски. После того как в Окленде сбежал прежний кок, Негоро предложил свои услуги. Этот хмурый на вид, неразговорчивый человек сторонился товарищей, но дело своё знал неплохо. У капитана Гуля, который его нанял, очевидно, был верный глаз: за время своей работы на “Пилигриме” Негоро не заслужил ни малейшего упрёка.

И всё-таки капитан Гуль сожалел, что не успел навести справки о прошлом нового кока. Внешность португальца, вернее – его бегающий взгляд не очень нравились капитану. В том крохотном, тесном мирке, каким является китобойное судно, каждый человек на счету, и, прежде чем допустить незнакомца в этот мирок, необходимо всё узнать о его прежней жизни.

Негоро было около сорока лет. Худощавый, жилистый, черноволосый и смуглый, он, несмотря на небольшой рост, производил впечатление сильного человека. Получил ли он какое-нибудь образование? По-видимому, да, если судить по замечаниям, которые у него изредка вырывались. Негоро никогда не говорил о своём прошлом, о своей семье.

Никто не знал, где он жил и что делал раньше. Никто не ведал, чего ждёт он от будущего. Известно было только, что он намерен списаться на берег в Вальпарансо. Окружающие считали его странным человеком.

Негоро, очевидно, не был моряком. Больше того – товарищи по шхуне заметили, что в морских делах он смыслит меньше, чем всякий кок, который значительную часть своей жизни провёл в плаваниях. Но ни боковая, ни килевая качка на него не действовали, морской болезнью, которой подвержены новички, он не страдал, а это уже немалое преимущество для судового повара.

Негоро редко выходил на палубу. Весь день он проводил на своём крохотном камбузе, большую часть площадки которого занимала кухонная плита. С наступлением ночи, погасив огонь в плите, Негоро удалялся в свою каморку, отведённую ему на носу. Там он тотчас же ложился спать.

Как уже было сказано, экипаж “Пилигрима” состоял из пяти бывалых матросов и одного юного новичка.

Этот пятнадцатилетний матрос был сыном неизвестных родителей. В младенческом возрасте его нашли у чужих дверей, и вырос он в воспитательном доме.

Дик Сэнд – так звали его, – по-видимому, родился в штате Нью – Йорк, а может быть, и в самом городе Нью-Йорке.

Имя Дик, уменьшительное от Ричарда, было дано подкидышу в честь сострадательного прохожего, который подобрал его и доставил в воспитательный дом. Фамилия Сэнд1 служила напоминанием о том месте, где был найден Дик, – о песчаной косе Сэнди-Гук в устье реки Гудзона, у входа в Нью-Йоркский порт.

Дик Сэнд был невысок и не обещал стать в дальнейшем выше среднего роста, но крепко сколочен. В нём сразу чувствовался англосакс, хотя он был темноволос и с огненным взглядом голубых глаз. Трудная работа моряка уже подготовила его к житейским битвам. Его умное лицо дышало энергией. Это было лицо человека не только смелого, но и способного дерзать.

В пятнадцать лет он умел уже принимать решения и доводить до конца всё то, на что обдуманно решился. Его оживлённое и серьёзное лицо привлекало внимание. В отличие от большинства своих сверстников Дик был скуп на слова и жесты. В возрасте, когда дети ещё не задумываются о будущем, Дик осознал свою участь и пообещал себе “стать человеком” своими силами.

И он добился своего: он был уже взрослым в ту пору, когда его сверстники ещё оставались детьми. Ловкий, подвижный и сильный. Дик был одним из тех одарённых людей, о которых можно сказать, что они родились с двумя правыми руками и двумя левыми ногами: что бы они ни делали – им все “с руки”, с кем бы они ни шли – они всегда ступают “в ногу”.

Как уже было сказано, Дика воспитывали за счёт общественной благотворительности. Сначала поместили его в приют для подкидышей, каких много в Америке. В четыре года стали учить его чтению, письму и счету в одной из тех школ штата Нью-Йорк, которые содержатся на пожертвования великодушных благотворителей. Восьми лет его пристроили юнгой на судно, совершавшее рейсы в южные страны; к морю у него было врождённое влечение. На корабле он стал изучать морское дело, которому и следует учиться с детских лет. Судовые офицеры хорошо относились к пытливому мальчугану и охотно руководили его занятиями. Юнга вскоре должен был стать младшим матросом в ожидании лучшего.

1 Сэнд – песок (англ.).

Тот, кто с детства знает, что труд есть закон жизни, кто смолоду понял, что хлеб добывается только в поте лица (заповедь библии, ставшая правилом для человечества), тот предназначен для больших дел, ибо в нужный день и час у него найдутся воля и силы для свершения их.

Капитан Гуль, командовавший торговым судном, на котором служил Дик, обратил внимание на способного юнгу. Бравый моряк полюбил смелого мальчика, а вернувшись в Сан-Франциско, рассказал о нём Джемсу Уэлдону. Тот заинтересовался судьбой Дика, определил его в школу в Сан-Франциско и помог окончить её; воспитывали его в католической вере, которой придерживалась и семья самого судовладельца.

Дик жадно поглощал знания, особенно его интересовали география и история путешествий; он ждал, когда вырастет и начнёт изучать ту часть математики, которая имеет отношение к навигации. Окончив школу, он поступил младшим матросом на китобойное судно своего благодетеля Джемса Уэлдона, Дик знал, что “большая охота” – китобойный промысел – не менее важна для воспитания настоящего моряка, чем дальние плавания, Это отличная подготовка к профессии моряка, чреватой всяческими неожиданностями, К тому же этим учебным судном оказался “Пилигрим”, плававший под командованием его покровителя – капитана Гуля. Таким образом, молодому матросу были обеспечены наилучшие условия для обучения.

Стоит ли говорить, что юноша был глубоко предан семье Уэлдона, которой он был стольким обязан? Пусть факты говорят сами за себя. Легко представить себе, как обрадовался Дик, когда узнал, что миссис Уэлдон с сыном совершат плаванье на “Пилигриме”, Миссис Уэлдон в продолжение нескольких лет заменяла Дику мать, а маленького Джека он любил как родного брата, хотя и понимал, что положение у него совсем иное, чем у сына богатого судовладельца. Но его благодетели отлично знали, что семена добра, которые они посеяли, упали на плодородную почву. Сердце сироты Дика было полно благодарности, и он не колеблясь отдал бы жизнь за тех, кто помог ему получить образование и научил любить бога.

В общем, пятнадцатилетний юноша действовал и мыслил как взрослый человек тридцати лет – таков был Дик Сэнд.

Миссис Уэлдон высоко ценила Дика и понимала, что может всецело положиться на его преданность, Она охотно доверяла ему своего маленького Джека. Ребёнок льнул к Дику, понимая, что “старший братец” любит его.

Плавание в хорошую погоду в открытом море, когда все паруса поставлены и не требуют маневрирования, оставляет матросам много досуга. Дик всё свободное время отдавал маленькому Джеку. Молодой матрос развлекал ребёнка, показывал ему всё, что могло быть для мальчика занимательным в морском деле… Дик Сэнд всегда был возле малыша, готовый поддержать, подхватить его, если бы ручонки пятилетнего Джека вдруг ослабели. Упражнения на вольном воздухе шли на пользу ребёнку, только что перенёсшему тяжёлую болезнь; морской ветер и ежедневная гимнастика быстро возвратили здоровый румянец его побледневшим щёчкам.

В таких условиях совершался переход из Новой Зеландии в Америку. Не будь восточных ветров, у экипажа “Пилигрима” и пассажиров не было бы никаких оснований к недовольству…

День был солнечный и ясный. Часов около девяти утра Дик Сэнд и Джек забрались на салинг1 фор-брам-стеньги2; оттуда им видна была вся палуба корабля и плещущий далеко внизу океан…

Дик Сэнд объяснял Джеку, почему правильно нагружённый и уравновешенный во всех своих частях “Пилигрим” не может опрокинуться, хотя он и даёт довольно сильный крен на штирборт2, как вдруг мальчик прервал его восклицанием:

– Что это?!

– Ты что-нибудь увидел, Джек? – спросил Дик Сэнд, выпрямившись во весь рост на рее.

– Да, да! Вон там! – сказал Джек, указывая пальчиком на какую – то точку, видневшуюся в просвете между кливером и стакселем.

Вглядевшись в ту сторону, куда указывал Джек, Дик Сэнд крикнул во весь голос:

– С правого борта, впереди, под ветром, облом о к судна!

(Продолжение следует.)

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Расскажите, что вы узнали о Дике Сэнде. какое впечатление он произвёл на вас?

2. Вспомните, что такое эпитет. Какие эпитеты и с какой целью использует автор, описывая внешность юнги?

1 САлинг – деревянная или металлическая рамная конструкция, состоящая из продольных и поперечных брусьев.

2 фор-брам-стёньга – название одной из мачт судна.

3 Штирборт – правый по ходу движения борт судна.

3. Кто такой Негоро? Что странного было в его внешности и поведении? Чем, на ваш взгляд, можно объяснить эти странности?

Глава четвёртая.

СПАСЁННЫЕ С “ВАЛЬДЕКА”

Пятеро негров остались на потерпевшем крушение судне, в тысяче двухстах милях от ближайшей земли.

Старшего из негров звали Томом. Спутники признавали его своим руководителем. Этим Том был обязан не только возрасту, но и своей энергии и большому опыту, накопленному за долгую трудовую жизнь. Остальные негры были молодые люди в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Звали их: Бат, Остин, Актеон и Геркулес. Бат был сыном старика Тома.

Все четверо были рослыми и широкоплечими молодцами – на невольничьих рынках Центральной Африки за них дали бы высокую цену. Сейчас они были изнурены, измучены, но всё же сразу бросалась в глаза могучая стать этих великолепных представителей крепкой чёрной расы и чувствовалось также, что на них наложило свою печать некоторое воспитание, полученное ими в одной из многочисленных школ Северной Америки.

Итак, после катастрофы Том и его товарищи остались в одиночестве. Они не могли ни исправить повреждения “Вальдека”, ни покинуть его, потому что обе шлюпки разбились при столкновении. Спасти их могла только встреча с каким-нибудь кораблём. Потеряв управление, “Вальдек” стал игрушкой ветра и течения, Этим и объясняется, что “Пилигрим” встретил потерпевшее крушение судно в стороне от его курса, много южнее обычного пути кораблей, следующих из Мельбурна в Соединённые Штаты.

В течение десяти дней, которые прошли с момента катастрофы до появления “Пилигрима”, пятеро негров питались продуктами, найденными в буфете кают-компании. Бочки с пресной водой, хранившиеся на палубе, разбились при столкновении, а камбуз, в котором можно было достать спиртные напитки, был залит водой.

На девятый день Том и его товарищи, жестоко страдавшие от жажды, потеряли сознание; “Пилигрим” как раз вовремя подоспел на помощь.

В немногих словах Том рассказал всё это капитану Гулю. Не было никаких оснований сомневаться в правдивости рассказа старого негра. Сами факты говорили за это, да и спутники Тома подтверждали его слова.

Другое живое существо, спасённое с тонущего корабля, вероятно, повторило бы то же самое, будь оно наделено даром речи. Речь идёт о собаке, которая пришла в такую ярость, когда увидела Негоро. Было что-то странное в этой антипатии животного к судовому коку.

Динго – так звали собаку – был из породы крупных сторожевых собак, какие водятся в Новой Голландии1. Однако капитан “Вальдека” приобрёл Динго не в Австралии. Два года назад капитан нашёл полумёртвую от голода собаку на западном берегу Африки близ устья реки Конго, Ему понравилось прекрасное животное, и он взял его к себе на корабль. Однако Динго не привязался к новому владельцу. Можно было подумать, что он тоскует по прежнему хозяину, с которым его насильно разлучили и которого невозможно было разыскать в этой пустынной местности.

Две буквы – “С” и “В”, выгравированные на ошейнике, – вот всё, что связывало собаку с её прошлым, остававшимся для нового хозяина неразрешимой загадкой.

Динго был большим, сильным псом, крупнее пиренейских собак, и мог считаться превосходным образцом ново-голландской породы собак. Когда он вставал на задние лапы и вскидывал голову, то был ростом с человека. Мускулистые, сильные, необычайно подвижные родичи Динго, не колеблясь, нападают на ягуара и пантеру и не боятся в одиночку бороться с медведем. Шерсть у Динго была густая, тёмно-рыжая, с белесоватыми подпалинами на морде, хвост длинный, пушистый и упругий, как у льва. Такая собака в разъярённом состоянии могла стать опасным врагом, и неудивительно, что Негоро не был в восторге от приёма, который ему оказал этот сильный пёс.

Динго не отличался общительностью, но его нельзя было назвать и злым. Скорее он казался грустным. Старый Том ещё на “Вальдеке” заметил, что Динго как будто недолюбливает негров. Он не пытался причинить им зло, но неизменно держался от них в стороне. Быть может, во время его блужданий по африканскому побережью туземцы дурно обращались с ним? Так или иначе, но он не подходил к Тому и его товарищам, хотя это были славные, добрые люди. В те десять дней, которые они провели вместе на борту потерпевшего крушение корабля, Динго по-прежнему сторонился товарищей по несчастью. Как и чем он питался в эти дни, осталось неизвестным, но так же, как и люди, он жестоко страдал от жажды.

Вот и все, кто уцелел на потерпевшем крушение судне. При первом же волнении на море оно должно было затонуть и, конечно, унесло бы с собой в пучину океана лишь трупы. Но неожиданная встреча с “Пилигримом”, который задержался в пути из-за штилей и противных ветров, дала возможность капитану Гулю совершить доброе дело.

1 Новая Голландия – старинное название Австралии.

Надо было только довести это дело до конца, вернув на родину спасённых с “Вальдека” негров, которые в довершение несчастья лишились всех своих сбережений, скопленных за три года работы. Это и предполагалось сделать. “Пилигрим”, разгрузившись в Вальпараисо, должен был подняться вдоль американского побережья до берегов Калифорнии. И миссис Уэлдон великодушно обещала Тому и его спутникам, что там они найдут приют у её мужа, мистера Джемса Уэлдона, и он снабдит их всем необходимым для возвращения в Пенсильванию. Несчастные могли теперь быть уверенными в будущем, и им оставалось лишь благодарить миссис Уэддон и капитана Гуля. Действительно, бедные негры были им многим обязаны и, чувствуя себя в долгу перед ними, надеялись когда-нибудь доказать им на деле свою благодарность.

(Продолжение следует)

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Как на борту “Пилигрима” оказались Том и его друзья?

2. Выразительно прочитайте отрывок о “другом живом существе, спасённом с тонущего корабля”.

3. Почему Негоро не был в восторге от Динго?

Глава девятая.

КАПИТАН СЭНД

Скорбь и ужас – вот первые чувства, охватившие пассажиров “Пилигрима” при виде ужасной катастрофы. Всех потрясла гибель капитана Гуля и пятерых матросов. Быть свидетелями страшного бедствия, бессильными помочь погибающим товарищам!.. Дики его спутники не могли даже подоспеть вовремя, чтобы вытащить из воды раненых, но ещё живых людей, и, подняв их на борт, защитить корпусом корабля от ужасных ударов разъярённого кита.

Когда “Пилигрим” подплыл, наконец, к месту катастрофы, ничто уже не могло вернуть к жизни капитана Гуля и пятерых матросов, – океан поглотил их…

Какой злой рок послал этого кита навстречу “Пилигриму”?

Какой злой рок побудил капитана Гуля, обычно такого осторожного и благоразумного, пуститься на охоту ради того, чтобы пополнить груз?

В истории китобойного промысла случаи, когда погибает весь экипаж шлюпки и никого не удаётся спасти, насчитываются единицами.

Да, гибель капитана Гуля и его сотоварищей была страшным бедствием! На “Пилигриме” не осталось ни одного человека из команды. Остался в живых Дик Сэнд. Но ведь Дик был юношей пятнадцати лет, почти мальчиком. И этот мальчик должен был заменить теперь капитана, боцмана, весь экипаж!..

На борту судна находились пассажиры – мать с малым ребёнком, их присутствие ещё более осложняло положение.

Правда, было ещё пятеро негров, и эти честные, храбрые и усердные люди готовы были выполнять любую команду, но ведь они ничего не понимали в морском деле.

Дик Сэнд долго неподвижно стоял на палубе. Скрестив на груди руки, он смотрел на воду, поглотившую капитана Гуля, его покровителя, человека, которого он любил как отца.

Потом он обвёл взглядом горизонт. Он искал какое-нибудь судно, чтобы попросить у него помощи, содействия или хотя бы отправить с ним миссис Уэлдон.

Сам он не собирался покинуть “Пилигрим”. О нет! Сначала он сделает всё, чтобы довести судно до ближайшего порта. Но на другом корабле миссис Уэлдон и её сын были бы в безопасности, и Дику не приходилось бы тревожиться за жизнь этих двух существ, к которым он привязался всей душой.

Но океан был пустынен. После исчезновения полосатика вокруг “Пилигрима” были только небо да вода.

Дик Сэнд прекрасно знал, что “Пилигрим” находится в стороне от обычных путей торговых судов и что все китобойные флотилии в это время года плавают ещё далеко, занятые промыслом.

Он понимал, что опасности нужно глядеть прямо в глаза, не приукрашая своё положение. И, вознеся в глубине сердца молитву к небу о помощи и покровительстве, Дик глубоко задумался.

Какое же решение примет он?

В эту минуту на палубу вышел судовой кок, куда-то уходивший после катастрофы.

Негоро с величайшим вниманием следил за всеми перипетиями злосчастной охоты, но не промолвил ни слова, не сделал ни одного движения. Никто не мог сказать, какое впечатление произвело на него непоправимое несчастье. Если бы в такую минуту кому-нибудь пришла мысль понаблюдать за ним, то всякого бы поразило равнодушное выражение его лица, на котором ни один мускул не дрогнул. Он как будто и не слыхал благочестивого призыва миссис Уэлдон, молившейся за утонувших, и не отозвался на него.

Негоро не спеша прошёл на корму, где стоял Дик Сэнд, и остановился в трёх шагах от юноши.

– Вы хотите поговорить со мной? – спросил Дик Сэнд.

– Нет, – холодно ответил кок. – Я хотел бы поговорить с капитаном Гулем или хотя бы с боцманом Говиком.

– Вы же знаете, что они погибли! – воскликнул Дик.

– Кто же теперь командир судна? – нагло спросил Негоро.

– Я! – не колеблясь, ответил Дик Сэнд.

– Вы?! – Негоро пожал плечами. – Пятнадцатилетний капитан!

– Да, пятнадцатилетний капитан! – ответил Дик, наступая на него.

Негоро попятился.

– На “Пилигриме” есть капитан, – сказала миссис Уэлдон. – Это Дик Сэнд. И не мешает всем знать, что новый капитан Дик Сэнд сумеет каждого заставить повиноваться ему.

Негоро поклонился, насмешливо пробормотав под нос несколько слов, которых никто не разобрал, и удалился на свой камбуз.

Итак, Дик Сэнд принял решение!

Тем временем ветер начал свежеть, и шхуна-бриг уже оставила позади обширное водное пространство, где кишели красные рачки.

Дик Сэнд осмотрел паруса, а затем обвёл внимательным взглядом людей, стоявших на палубе. Юноша почувствовал, что, как ни тяжела ответственность, которую он принимал на себя, он не вправе от неё уклониться. Глаза всех путников были теперь устремлены на него, и, прочитав в них, что он может положиться на этих людей, юноша просто сказал, что и они могут положиться на него.

Дик не переоценивал своих сил. При помощи Тома и его товарищей он мог в зависимости от обстоятельств ставить или убирать паруса. Но он сознавал, что у него нет достаточных знаний, чтобы определять с помощью приборов место судна в открытом море…

Однако Дик не испугался.

Миссис Уэлдон поняла всё, что творилось в душе отважного юноши.

– Спасибо, Дик! – сказала она недрогнувшим голосом. – Капитана Гуля больше нет на свете, весь экипаж погиб вместе с ним. Судьба корабля в твоих руках. Я верю, Дик, ты спасёшь корабль и всех нас!

– Да, миссис Уэлдон, – ответил Дик, – я постараюсь это сделать с помощью божьей.

– Том и его товарищи – славные люди. Ты можешь всецело положиться на них.

– Я знаю это. Я обучу их морскому делу, и мы вместе будем управлять судном. В хорошую погоду это нетрудно. Если же погода испортится… Ну что ж, мы преодолеем и дурную погоду, миссис Уэлдон, и спасём вас, маленького Джека и всех остальных! Я чувствую себя в силах это сделать! – И он повторил: – С Божьей помощью.

– Ты знаешь, Дик, где сейчас находится “Пилигрим”? – спросила миссис Уэлдон.

– Это легко узнать, – ответил Дик. – Достаточно взглянуть на карту: капитан Гуль вчера нанёс на неё нашу точку.

– А ты сможешь повести судно в нужном направлении?

– Надеюсь. Я буду держать курс на восток, на тот пункт американского побережья, к которому мы должны пристать.

– Но ты. конечно, понимаешь. Дик, что после случившегося бедствия надо изменить наш первоначальный маршрут? Разумеется, “Пилигрим” не пойдёт теперь в Вальпараисо. Ближайший американский порт – вот куда ты должен вести судно!

– Конечно, миссис Уэлдон, – ответил Дик. – Не тревожьтесь. Американский континент простирается так далеко на юг, что мы никак его не минуем.

– В какой стороне он находится? – спросила миссис Уэлдон.

– Вон там… – сказал Дик. указывая рукой на восток, который он определил по ком пасу.

– Итак, Дик, теперь ведь безразлично, придёт ли судно в Вальпараисо или в какой-нибудь другой американский порт. Единственная наша цель – добраться до суши!

– И мы доберёмся до неё, миссис Уэлдон! – уверенно ответил юноша. – Я ручаюсь, что доставлю вас в безопасное место. Впрочем. я не теряю надежды, что вблизи от суши мы встретим какое-нибудь судно, совершающее каботажные рейсы1. Видите, миссис Уэлдон, поднимается северо-западный ветер. Даст бог, он удержится, а тогда мы и оглянуться не успеем, как доберёмся до берега. Поставим все паруса – от грота до кливера – и полетим стрелой!

Молодой матрос говорил с уверенностью бывалого моряка, знающего цену своему кораблю и не сомневающегося, что при любой скорости этот корабль не выйдет у него из повиновения.

Читаем, размышляем, обсуждаем

1. Какая трагедия произошла с командой “Пилигрима”?

2. Подготовьте чтение в лицах отрывка от слов: “Теперь Негоро не спеша прошёл на корму…” до слов: “Итак, Дик Сэнд принял решение!”

1 Каботажные рейсы – короткие рейсы между портами.

3. Одобряете ли вы решение Дика Сэнда? Аргументируйте свой ответ.

4. Как вы оцениваете поведение Негоро? Попробуйте предвидеть, что от него можно ожидать.

Глава десятая.

СЛЕДУЮЩИЕ ЧЕТЫРЕ ДНЯ

Жизнь на борту снова вошла в колею, хотя всё ещё долго пассажиры оставались под впечатлением страшной катастрофы, стоившей жизни шести человекам.

В первый день Дик Сэнд прямо разрывался на части: он стремился привести судно в полный порядок, чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям. Негры-матросы усердно исполняли все распоряжения. К вечеру на борту “Пилигрима” уже царил образцовый порядок. Можно было надеяться, что и дальше всё пойдёт хорошо.

Ночь за ночью Дик Сэнд проводил у штурвала. Иногда он совсем изнемогал, чувствовал непреодолимую слабость, рука его почти инстинктивно правила тогда рулём. Усталость, с которой он не хотел считаться, брала своё.

В ночь с 13 на 14 февраля Дику пришлось разрешить себе несколько часов отдыха. У штурвала его заменил старик Том.

Небо сплошь затягивали облака; к вечеру, когда похолодало, они нависли очень низко. Было так темно, что с палубы нельзя было разглядеть верхние паруса, терявшиеся во мраке. Геркулес и Актеон несли вахту на баке.

На корме слабо светился нактоуз1, и этот мягкий свет отражался в металлической отделке штурвала. Ходовые огни бросали свет лишь за борт, а палуба судна погружена была в темноту.

Около трёх часов ночи со старым Томом, утомлённым долгой вахтой, произошло что-то похожее на явление гипнотизма: глаза его, слишком долго устремлявшиеся на светящийся круг нактоуза, вдруг перестали видеть, и он оцепенел в сковавшей его дремоте. Он не только ничего не видел, но если бы даже его сильно ущипнули, он, вероятно, ничего не почувствовал бы.

Он не заметил, как по палубе скользнула какая-то тень.

Это был Негоро.

Судовой кок подкрался к компасу и подложил под нактоуз какой-то тяжёлый предмет, который он принёс с собой.

1 Нактоуз – металлический, из специального немагнитного сплава, или деревянный шкаф, в верхней части которого установлен корабельный компас.

С минуту он смотрел на освещённую в нактоузе картушку и затем бесшумно исчез.

Если бы Дик Сэнд, сменивший поутру Тома, заметил предмет, положенный Негоро под нактоуз, он поспешил бы убрать его, потому что Негоро положил под компас железный брусок. Под влиянием этого куска железа показания компаса изменились, и вместо того, чтобы указывать направление на магнитный полюс, которое немного отличается от направления на полюс мира, стрелка указывала теперь на северо-восток; девиация компаса достигла четырёх румбов1, то есть половины прямого угла.

Том через мгновение очнулся, Он бросил взгляд на компас… Ему показалось – могло ли быть иначе? – что “Пилигрим” сошёл с курса.

Том повернул штурвал и направил корабль прямо на восток… Так ему по крайней мере казалось.

Но вследствие отклонения стрелки, о котором вахтенный рулевой, конечно, и не подозревал, курс корабля, изменённый на четыре румба, взят был теперь на юго-восток.

Таким образом, “Пилигрим” уклонился от заданного курса на 45″, продолжая нестись вперёд с прежней скоростью.

Глава четырнадцатая.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Итак, после перехода, длившегося не менее семидесяти четырёх дней, после упорной борьбы со штилями, противными ветрами и ураганом “Пилигрим” кончил тем, что выбросился на берег и разбился о рифы.

Однако миссис Уэлдон и её спутники возблагодарили провидение, почувствовав себя бесконечно счастливыми, когда очутились на суше. Ведь они были на материке, а не на каком-нибудь злосчастном острове Полинезии, куда буря могла бы их забросить. В каком бы месте Южной Америки они ни высадились, всё равно они без особого труда возвратятся на родину.

Но “Пилигрим” погиб безвозвратно: за несколько часов прибой разбросает во все стороны обломки его остова. Нечего и думать о спасении груза.

Если Дику Сэнду и не удалось сберечь корабль и доставить его владельцу, всё же он вправе был гордиться тем, что целыми и невредимыми доставил на берег всех находившихся на борту, и среди них жену и сына Джемса Уэлдона.

В какой же части южноамериканского побережья потерпел крушение “Пилигрим”? На побережье Перу, как предполагал Дик Сэнд?

1 Один румб равен 1 /32 круга.

Вполне возможно: ведь после того как корабль миновал остров Пасхи, экваториальные течения и ветры гнали его к северо-востоку. При этих условиях он, разумеется, мог с сорок третьего градуса южной широты попасть на пятнадцатый градус.

Необходимо было как можно скорее установить, где именно потерпел крушение “Пилигрим”. На побережье Перу много портов, городков и селений, и, если предположение Дика Сэнда окажется правильным, легко будет добраться до какого-нибудь населённого пункта.

Крутой, но не слишком высокий берег у места крушения казался пустынным,.. Узкая песчаная полоса была усеяна чёрными обломками скал. Кое-где в скалах зияли широкие трещины, кое-где по более отлогим местам можно было взобраться на гребень утёса.

В четверти мили к северу скалы расступались, давая выход маленькой речке, которую с моря не было видно. Над речкой склонились многочисленные ризофоры – разновидность мангового дерева, имеющая существенные отличия от своих индийских родичей.

Густой зелёный лес, начинавшийся у самого обрыва, тянулся вдаль, до линии гор, возвышавшихся на горизонте. Будь кузен Бенедикт ботаником, он пришёл бы в восторг от бесконечного разнообразия древесных пород – тут росли высокие баобабы, которым раньше приписывали невероятное долголетие, а кору их сравнивали с египетским сиенитом1, тут росли веерники, белые сосны, тамаринды, перечники и сотни других растений, не встречающихся в северной части Нового Света и непривычных для американцев.

Но любопытным обстоятельством было то, что среди этих древесных пород не встречалось ни единого представителя многочисленного семейства пальм, которое насчитывает более тысячи видов и распространено почти по всему земному шару.

Над берегом реяли стаи крикливых птичек – главным образом ласточек с иссиня-чёрным оперением и светло-каштановыми головками, Кое-где взлетали и куропатки – серые птицы со стройным телом и голой шейкой.

Миссис Уэлдон и Дик Сэнд заметили, что птицы не очень боятся людей. Они позволяли приближаться к себе, не проявляя страха. Неужели они никогда не видели человека и не научились остерегаться его? Неужели тишину этого пустынного берега никогда ещё не нарушали ружейные выстрелы?

У берега меж камней прогуливались неуклюжие птицы, принадлежащие к роду малых пеликанов. Они набивали мелкой рыбёшкой кожистый мешок, который висит у них под нижней створкой клюва.

1 Сиенит – минерал, похожий на гранит.

Над обломками “Пилигрима” уже кружились чайки, прилетевшие с океана.

Птицы, видимо, были единственными живыми существами, посещавшими эту часть побережья. Разумеется, здесь водилось также немало насекомых, представлявших интерес для кузена Бенедикта.

Однако ни у птиц, ни у насекомых не спросишь, что это за берег. Сообщить его название мог только какой-нибудь местный житель. А жителей-то как раз и не было. По крайней мере ни один из них не показывался.

Ни дома, ни хижины, ни шалаша. Ни один дымок не поднимался в воздух ни на севере – по ту сторону речки, ни на юге, ни в густом лесу, уходившем вглубь континента. Ничто не указывало, что этот берег когда-либо посещал человек.

Дика Сэнда это очень удивляло.

– Где же мы? Куда мы попали? Неужели не найдётся человек, который мог бы нам это сказать?

Но такого человека не было: если бы какой-нибудь туземец находился вблизи, Динго поднял бы тревогу. Между тем собака бегала взад и вперёд по песчаному берегу, обнюхивая землю и опустив хвост. Она глухо ворчала. Её поведение казалось странным, но ясно было, что Динго не чуял ни человека, ни животного.

– Дик, посмотри-ка на Динго! – сказала миссис Уэлдон.

– Как странно! – промолвил юноша, – Можно подумать, что собака разыскивает чей-то след.

– Действительно странно, – прошептала миссис Уэлдон.

Затем, спохватившись, она добавила:

– Что делает Негоро?

– То же, что и Динго, – ответил Сэнд, – рыскает взад и вперёд по берегу. Впрочем, здесь он волен поступать как ему угодно. Я уже не вправе отдавать ему приказания. Его служба кончилась после крушения “Пилигрима”.

Негоро осматривал песчаную косу, речку и прибрежные скалы с видом человека, попавшего в знакомые, но забытые места. Бывал ли он здесь? Вероятно, он отказался бы ответить, если бы ему задали такой вопрос. Однако не стоило обращать внимания на этого необщительного португальца. Дик Сэнд следил за ним, пока Негоро шагал по направлению к речке, но как только он скрылся за прибрежными утёсами, юноша перестал им интересоваться.

Динго злобно залаял, увидев Негоро, но тотчас же перестал.

Пора было подумать о том, что предпринять. Сначала надо было найти какой-нибудь приют, чтобы отдохнуть и поесть. После этого можно будет держать совет и наметить план дальнейших действий.

Легче всего разрешился вопрос о пропитании. Кроме плодов и дичи, которыми изобиловала эта земля, потерпевшие крушение могли воспользоваться тем, что было в кладовых корабля. Прибой выбросил на обмелевшие с наступлением отлива рифы много разных предметов с погибшего судна. Том и его товарищи собрали несколько бочек с сухарями, коробки консервов, ящики с сушёным мясом. Вода не успела ещё их испортить. Маленький отряд с избытком был обеспечен пищей на всё время, какое понадобится, чтобы добраться до ближайшего селения! Запасы провизии были переправлены в сухое место в берегу, куда не мог достигнуть прилив.

В пресной воде также не было недостатка. Дик Сэнд попросил Геркулеса принести немного воды из речки. Силач негр принёс на плече полный бочонок. Хотя во время прилива море и заходило в устье речки, вода в ней в час отлива была пресная и вполне годная для питья.

Об огне не приходилось беспокоиться: если бы понадобилось развести костёр, кругом было сколько угодно топлива – сучьев и высохших корней мангифер. Старик Том, рьяный курильщик, захватил с собой герметически закрывавшуюся жестяную коробку с трутом. В любой момент он мог высечь искру при помощи огнива и кремня, подобранного на берегу моря.

Оставалось только отыскать убежище, где маленький отряд мог бы отдохнуть и переночевать перед выступлением в поход.

“Гостиницу” нашёл маленький Джек. Бегая у подножия скал, мальчик случайно обнаружил просторную, гладко отполированную пещеру – один из тех гротов, какие море вымывает в скалах, когда волны прибоя налетают на них во время бури.

Мальчик радостно закричал и позвал мать полюбоваться своей находкой.

– Молодец, Джек! – сказала миссис Уэлдон. – Если бы мы были Робинзонами и принуждены были поселиться на этом берегу, мы непременно назвали бы грот твоим именем.

Пещера была небольшая: десять-двенадцать футов в глубину и столько же в ширину, но Джеку она казалась огромной. Потерпевшие крушение могли удобно в ней разместиться. Миссис Уэлдон и Нан с удовольствием отметили, что пещера совершенно сухая. Луна была в первой четверти, – следовательно, не приходилось опасаться особенно сильных приливов, которые могли дойти до подножия скал и до пещеры.

Итак, всё необходимое для отдыха было налицо.

Через десять минут пассажиры “Пилигрима” уже лежали в гроте на подстилке из сухих водорослей. Даже Негоро пожелал присоединиться к ним и получить свою долю завтрака. Очевидно, он не решился пуститься в одиночку странствовать по глухому лесу, через который пробивалась извилистая речка.

Было около часа пополудни, Завтрак состоял из сухарей и сушёного мяса. Запивали его свежей водой с несколькими каплями рома – Батсреди продуктов нашёл бочонок рома.

Негоро завтракал со всеми, но не вмешивался в общую беседу, в которой обсуждался план дальнейших действий. Однако, не подавая вида, он внимательно прислушивался к разговору и, без сомнения, делал из него какие-то выводы.

Динго, получивший свою долю пищи, караулил у входа в пещеру. С таким стражем можно было спокойно отдыхать. Ни одно живое существо не могло появиться на песчаном берегу без того, чтобы верный пёс не поднял тревоги.

Миссис Уэлдон, посадив к себе на колени сонного Джека, заговорила первая.

– Дик, друг мой, – сказала она, – все мы благодарны тебе за преданность, которую ты проявил в эти трудные дни. Но освободить тебя от твоих обязанностей мы ещё не можем. Ты должен быть нашим проводником на суше, как был нашим капитаном на море. Все мы доверяем тебе. Говори же: что нужно предпринять?

Миссис Уэлдон, Нан, старик Том и остальные негры не спускали глаз с Дика Сэнда. Даже Негоро пристально смотрел на него. Очевидно, португальца чрезвычайно интересовало, что же ответит юноша.

Дик Сэнд несколько минут размышлял. Потом он сказал:

– Прежде всего, миссис Уэлдон, нужно выяснить, где мы находимся. Я думаю, что наш корабль потерпел крушение у берегов Перу. Ветер и течения должны были унести его примерно к этим широтам. Быть может, мы находимся в одной из южных, наименее населённых провинций Перу, которые граничат с пампой. Я бы сказал даже, что это весьма вероятно: ведь берег кажется совсем безлюдным. Если моё предположение правильно, нам, к несчастью, придётся довольно долго идти до ближайшего поселения.

– Что же ты хочешь делать? – спросила миссис Уэлдон.

– Я считаю, что мы не должны покидать грот до тех пор, пока не выясним точно, где мы находимся. Завтра после отдыха двое из нас пойдут на разведку. Они постараются, не очень удаляясь от лагеря, разыскать туземцев, выяснив у них всё, что нас интересует, они вернутся назад. Не может быть, чтобы в радиусе десяти-двенадцати миль не нашлось людей.

– Неужели мы расстанемся? – воскликнула миссис Уэлдон.

– Это необходимо, – ответил юноша, – Если же не удастся ничего разузнать, если против ожидания окажется, что местность совершенно пустынна, что ж… тогда мы придумаем что-нибудь другое!

– А кто пойдёт на разведку? – спросила миссис Уэлдон после минутного раздумья.

– Это мы сейчас решим, – ответил Дик Сэнд. Во всяком случае, вы, миссис Уэлдон, Джек, мистер Бенедикт и Нан не должны уходить из грота. Бат, Геркулес, Актеон и Остин могут остаться с вами, а Том и я отправимся на разведку, Вероятно, и Негоро предпочтёт остаться здесь, – добавил юноша, глядя на судового кока.

– Вероятно, – уклончиво ответил тот.

– Мы заберём с собой Динго, – продолжал Дик, – он может сослужить нам хорошую службу.

Услышав своё имя, Динго показался у входа в грот и коротко залаял, словно выражая этим своё согласие.

Миссис Уэлдон задумалась. Разлука, даже самая непродолжительная, очень смущала её. Весть о крушении “Пилигрима”, возможно, уже облетела соседние туземные племена, появлявшиеся на этом берегу, в южной или северной его части; в любой час могли нагрянуть местные жители с намерением поживиться кое-чем с погибшего корабля, – стоило ли дробить силы отряда, если нужно будет отразить нападение.

Это замечание миссис Уэлдон следовало серьёзно обсудить.

Однако у Дика Сэнда нашлись веские доводы против него. Индейцев нельзя сравнивать с африканскими или полинезийскими дикарями, говорил юноша, и нет оснований предполагать, что они способны совершить разбойничий набег. А пускаться в странствия по этой незнакомой местности, даже не представляя себе, в какой части Южной Америки она расположена и на каком расстоянии находится ближайшее поселение, – это значило бы напрасно расходовать силы. Слов нет, неприятно расставаться, но всё же это лучше, нежели всем отрядом вслепую пускаться в поход через чащу девственного леса.

– И наконец, – закончил Дик свою речь, – я не допускаю и мысли, что мы расстанемся надолго. Если в продолжение двух дней Том и я не найдём какого-нибудь селения или туземца, мы вернёмся в грот. Но этого быть не может! Я убеждён, что мы не пройдём и двадцати миль в глубь страны, как уже определим её географическое положение. Быть может, я ошибся в счислении, – в конце концов ведь я не делал астрономических наблюдений. Что, если мы находимся в других широтах?

– Итак, поступай, как знаешь, Дик, – сказала миссис Уэлдон. – Отправляйся на разведку с Томом, а мы будем дожидаться вас здесь.

– Решено! – сказал кузен Бенедикт самым спокойным тоном. – А я пойду знакомиться с местными насекомыми.

– Только, пожалуйста, не заходите далеко, господин Бенедикт, – сказал Дик Сэнд, – очень просим вас об этом.

– Не беспокойся, мой милый.

– А главное – не натравите на нас москитов! – добавил Том.

Через несколько минут, перекинув через плечо свою драгоценную жестяную коробку, энтомолог ушёл.

Негоро вышел из грота почти одновременно с ним. Казалось, этот человек считал совершенно естественным всегда заботиться только о самом себе. Но в то время как кузен Бенедикт карабкался вверх по откосу, чтобы выбраться на опушку леса, Негоро не спеша направился к устью речки и зашагал вверх по её течению.

Между тем Геркулес несколько раз окликнул Негоро. Тот не отвечал: либо он зашёл слишком далеко и не мог расслышать призывов, либо не хотел вернуться.

Негры нисколько не сожалели о том, что избавились от португальца. Но, как правильно сказала миссис Уэлдон, Негоро был, пожалуй, менее опасен вблизи, чем вдали.

Как, однако, объяснить, что судовой кок осмелился в одиночку пуститься в путешествие по этой незнакомой местности?

Не заблудился ли он? Может быть, он искал и не нашёл в кромешной тьме дорогу в грот?

Миссис Уэлдон и Дик Сэнд не знали, что и подумать. Но как бы то ни было, обитатели грота не имели права лишать себя столь необходимого отдыха из-за Негоро.

Вдруг Динго, бегавший по песчаному берегу, залился отчаянным лаем.

– Почему лает Динго? – спросила миссис Уэлдон.

– Сейчас узнаю, – ответил Дик Сэнд. – Может быть, Негоро возвращается?

Тотчас же Дик, Геркулес, Остин и Бат вышли из грота и направились к речке. Но они никого не увидели на берегу. Динго больше не лаял.

Дик Сэнд и его спутники вернулись в грот и постарались как можно лучше устроиться там на ночлег. Негры распределили между собой дежурство, и все путники легли спать.

Не могла заснуть лишь одна миссис Уэлдон. Ей почему-то казалось, что этот долгожданный берег не оправдал надежд, которые она возлагала на него, – не принёс ни безопасности для её близких, ни покоя для неё самой.

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Расскажите, почему шхуна “Пилигрим” отклонилась от курса.

2. Кратко перескажите главу четырнадцатую.

3. Охарактеризуйте Дика Сэнда как капитана. В своём рассказе используйте цитаты.

4. Что, по вашему мнению, замыслил Негоро?

5. Подготовьтесь к ролевой игре “Я – литературный герой” (возможные роли – Дик Сэнд, миссис Уэлдон, Геркулес). Попробуйте ответить на вопрос”Что делать?” устами одного из персонажей.

Глава пятнадцатая.

ГЭРРИС

Наутро 7 апреля Остин, который нёс караул в предрассветные часы, увидел, как Динго с сердитым лаем бросился к речке. Тотчас же из грота выбежали миссис Уэлдон, Дик Сэнд и негры. Вероятно, что-то произошло.

– Динго учуял человека или какое-то животное, – сказал юноша.

– Во всяком случае, не Негоро, – заметил Том, – на него Динго лает с особенной злостью.

– Но куда же девался Негоро? – спросила миссис Уэлдон, бросив искоса на Дика взгляд, значение которого понял только он один. – И если это не Негоро, то кто бы это мог быть?

– Сейчас узнаем, миссис Уэлдон, – ответил Дик. И, обращаясь к Бату, Остину и Геркулесу, он добавил: – Возьмите ружья и ножи, друзья мои, и идите за мной.

По прим еру Дика Сэнда каждый негр заткнул за пояс нож и взял ружьё. Затем все четверо зарядили ружья и быстро двинулись к берегу речки.

Миссис Уэлдон, Том и Актеон остались у входа в грот, где под присмотром старой Нан спал маленький Джек.

Солнце только что взошло. Скалы, поднимавшиеся на востоке, ещё скрывали его, и песчаное прибрежье было в тени. Но на западе до самого горизонта море уже сверкало под первыми солнечными лучами.

Дик Сэнд и его спутники быстро шли по берегу к устью речки.

Там они увидели Динго. Собака неподвижно стояла на месте, словно делала стойку, и лаяла не переставая. Ясно было, что она увидела или учуяла кого-то постороннего.

Старый Том был прав: Динго лаял не на Негоро, своего давнишнего врага. Какой-то человек спустился по откосу крутого берега. Очутившись на пляже, он медленно зашагал вперёд, стараясь голосом и жестами успокоить Динго. Видно было, что он побаивается сердитого пса.

– Это не Негоро! – сказал Геркулес. – Мы ничего не потеряем от такой замены, – заметил Бат.

– Вероятно, это туземец, – сказал юноша. – Его приход избавит нас от неприятной необходимости разлучаться друг с другом. Наконец-то мы узнаем, где мы находимся!

И все четверо, закинув ружья за спину, быстро зашагали навстречу незнакомцу.

Незнакомец, увидев их, явно был весьма удивлён. Он как будто не ожидал встретить людей в этой части побережья. Вероятно, он ещё не заметил обломков “Пилигрима”, иначе появление на берегу моря жертв крушения показалось бы ему совершенно естественным. Кстати сказать, ночью прибой разломал на части корпус корабля, и теперь в море плавали только обломки его.

Заметив, что идущие навстречу люди вооружены, незнакомец остановился и даже сделал шаг назад. Ружьё висело у него за спиной ; он быстро взял его в руки и вскинул к плечу. Его опасения были понятны.

Но Дик Сэнд сделал приветственный жест. Незнакомец, несомненно, понял, что у пришельцев намерения мирные, и после некоторого колебания подошёл к ним.

Дик Сэнд мог теперь рассмотреть его.

Это был рослый мужчина, лет сорока на вид, с седеющими волосами и бородой, с живыми, быстрым и глазами и загорелый почти до черноты. Такой загарбывает у кочевников, вечно странствующих на вольном воздухе по лесам и равнинам. Незнакомец носил широкополую шляпу, куртку из дублёной кожи, похожую на камзол, и штаны; к высоким – до колен – кожаным сапогам были прикреплены большие шпоры, звеневшие при каждом шаге.

Дик Сэнд с первого взгляда понял – и так оно и оказалось, – что перед ним не коренной житель пампы1. Это был скорее иностранец, сомнительный авантюрист, каких немало в отдалённых и полудиких краях. Судя по его манере держаться, словно навытяжку, и по рыжеватой бороде, он, вероятно, был по происхождению англосакс. Во всяком случае, он не был ни индейцем, ни испанцем.

1 Пампа – степь на юго-востоке Южной Америки.

Догадка перешла в уверенность, когда в ответ на английское приветствие Дика Сэнда незнакомец ответил на том же языке без какого бы то ни было акцента:

– Добро пожаловать, юный друг!

И, подойдя поближе, он крепко пожал руку Дика Сэнда.

Неграм, спутникам Дика, незнакомец только кивнул, не сказав им ни слова.

– Вы англичанин? – спросил он у Дика.

– Американец, – ответил юноша.

– Южанин?

– Нет, северянин.

Этот ответ как будто обрадовал незнакомца. Он ещё раз чисто по-американски, размашисто потряс руку Дику Сэнду.

– Могу ли я спросить вас, мой юный друг, каким образом вы очутились на этом берегу?

Но прежде чем Дик Сэнд успел ответить на вопрос, незнакомец сорвал с головы шляпу и низко поклонился.

Миссис Уэлдон, неслышно ступая по песку, подошла и остановилась перед ним.

Она сама ответила на вопрос незнакомца.

– Сударь, – сказала она, – мы потерпели крушение. Наш корабль вчера разбился о прибрежные рифы!

На лице незнакомца отразилось чувство жалости. Повернувшись лицом к океану, он искал взглядом следа крушения.

– От нашего корабля ничего не осталось, – сказал Дик. – Прибой разбил его в щепы этой ночью.

– И прежде всего мы хотим знать, – добавила миссис Уэлдон, – где мы находимся.

– На южноамериканском побережье, – ответил незнакомец. Казалось, вопрос миссис Уэлдон очень удивил его. – Неужели вы этого не знаете?

– Да, сударь, – ответил Дик Сэнд. – Мы сомневались в этом, потому что в бурю корабль мог отклониться в сторону от курса, а я не имел возможности определить его место. Но я прошу вас точнее указать, где мы. На побережье Перу, не правда ли?

– Нет, нет, юный друг мой! Немного южнее. Вы потерпели крушение у берегов Боливии1.

1 Боливия – государство в центральной части Южной Америки.

– Ах! – воскликнул Дик Сэнд.

– Точнее – вы находитесь в южной части Боливии, почти на границе Чили.

– Как называется этот мыс? – спросил Дик Сэнд, указывая на север.

– К сожалению, не знаю, – ответил незнакомец. – Я хорошо знаком с центральными областями страны, где мне часто приходилось бывать, но на этот берег я попал впервые.

Дик Сэнд задумался над тем, что услышал от незнакомца. В общем, он был не очень удивлён. Не зная силы течений, он легко мог ошибиться в счислении. Но ошибка эта оказалась не столь значительной. Дик, основываясь на том, что он заметил остров Пасхи, предполагал, что “Пилигрим” потерпел крушение где-то между двадцать седьмой и тридцатой параллелью южной широты. Оказалось – на двадцать пятой параллели. Судно проделало длинный путь, и такая незначительная ошибка в счислении была вполне вероятной.

У Дика не было ни малейших оснований сомневаться в правдивости слов незнакомца. Узнав, что “Пилигрим” потерпел крушение в Нижней Боливии, Дик уже не удивлялся пустынности берега.

– Сударь, – сказал он незнакомцу, – судя по вашему ответу, я должен предположить, что мы находимся на довольно большом расстоянии от Лимы?

– О, Лима далеко,.. Лима там! – Незнакомец махнул рукой, указав на север.

Миссис Уэлдон, которую исчезновение Негоро заставило насторожиться, с величайшим вниманием следила за этим человеком. Но ни в его поведении, ни в его ответах она не заметила ничего подозрительного.

– Сударь, – начала она, – извините, если мой вопрос покажется вам нескромным. Ведь вы не уроженец Боливии?

– Я такой же американец, как и вы, миссис… – Незнакомец умолк, ожидая, что ему подскажут имя.

– Миссис Уэлдон, – сказал Дик.

– Моя фамилия Гэррис, – продолжал незнакомец. – Я родился в Южной Каролине. Но вот уже двадцать лет как я покинул свою родину и живу в пампе Боливии. Мне очень приятно встретить соотечественников!

– Вы постоянно живёте в этой части Боливии, мистер Гэррис? – спросила миссис Уэлдон.

– Нет, миссис Уэлдон, я живу на юге, на чилийской границе. Но в настоящее время я еду на северо-восток, в Атакаму.

– Значит, мы находимся недалеко от Атакамской пустыни? – спросил Дик Сэнд.

– Совершенно верно, мой юный друг. Эта пустыня начинается за горным хребтом, который виден на горизонте.

– Пустыня Атакама! – повторил Дик Сэнд.

– Да, мой юный друг, – подтвердил Гэррис. – Атакамская пустыня, пожалуй, самая любопытная и наименее исследованная часть Южной Америки. Эта своеобразная местность резко отличается от всей остальной страны.

– Неужели вы рискуете в одиночку путешествовать по пустыне? – спросила миссис Уэлдон.

– О, я уже не раз совершал такие переходы! – ответил Гэррис. – В двухстах милях отсюда расположена крупная ферма – гациенда Сан-Феличе. Она принадлежит моему брату. Я часто бываю у него по своим торговым делам и сейчас направляюсь к нему. Если вы пожелаете отправиться со мной – могу поручиться, что вас встретит там самый сердечный приём. Оттуда уже легко добраться до города Атакамы: мой брат с величайшей радостью предоставит вам средства передвижения.

Это любезное предложение, сделанное как будто от чистого сердца, говорило в пользу американца. Гэррис, ожидая ответа, снова обратился к миссис Уэлдон:

– Эти негры – ваши невольники? – Он указал на Тома и его товарищей.

– В Соединённых Штатах нет больше рабов, – живо возразила миссис Уэлдон. – Северные штаты давно уничтожили рабство, и южанам пришлось последовать примеру северян.

– Ах да, верно, – сказал Гэррис. – Я и позабыл, война тысяча восемьсот шестьдесят второго года разрешила этот важный вопрос. Прошу извинения у этих господ, – добавил Гэррис с оттенком иронии в голосе; так говорили с неграми американцы из южных штатов. – Но видя, что эти джентльмены служат у вас, я подумал…

– Они не служили и не служат у меня, сударь, – прервала его миссис Уэлдон.

Условившись обо всём, принялись за дело, чтобы ускорить выступление в поход. Сборы были непродолжительны, ведь путь от побережья до гациенды Сан-Феличе должен был отнять не больше десяти дней.

– Мистер Гэррис, прежде чем мы воспользуемся вашим гостеприимством, мы хотели бы видеть вас у себя в гостях, – сказала миссис Уэлдон. – Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами?

– С удовольствием, миссис Уэлдон, с удовольствием, – весело ответил Гэррис.

– Через несколько минут завтрак будет готов.

– Отлично, миссис Уэлдон. Я использую это время, чтобы сходить за лошадью. Она-то уже позавтракала.

– Разрешите сопровождать вас? – спросил Дик Сэнд американца.

– Если хотите, мой юный друг, – ответил Гэррис, – пойдёмте, я покажу вам нижнее течение этой реки.

И они ушли вдвоём.

Тем временем миссис Уэлдон послала Геркулеса на поиски энтомолога. Кузену Бенедикту было мало дела до того, что творилось вокруг. Он бродил по опушке леса в поисках редкостных насекомых, но ничего не нашёл.

Геркулесу пришлось чуть не насильно привести его. Миссис Уэлдон сообщила кузену Бенедикту, что решено отправиться пешком через лес в глубь страны и что поход будет продолжаться дней десять.

Кузен Бенедикт ответил, что он готов отправиться в любую минуту. Он согласен пройти пешком через всю Америку из конца в конец, если только ему разрешат дорогой коллекционировать насекомых.

Затем миссис Уэлдон с помощью Нан приготовила вкусный и плотный завтрак. Он был отнюдь нелишним перед дальней дорогой.

Тем временем Гэррис и Дик прошли берегом к устью реки и поднялись на несколько сот шагов вверх по её течению. Там они увидели привязанную к дереву лошадь, которая весёлым ржанием приветствовала своего хозяина.

Это была прекрасная лошадь неизвестной Дику Сэнду породы. Но для опытного человека достаточно было кинуть взгляд на тонкую шею, маленькую голову, длинный круп, покатые плечи, почти горбоносую морду, чтобы узнать отличительные признаки арабской породы.

– Вы видите, мой юный друг, – сказал Гэррис, – какое это сильное животное. Вполне можно рассчитывать, что оно не подведёт в дороге.

Гэррис отвязал лошадь, взял её под уздцы и, шагая впереди Дика, пошёл к гроту. Юноша следовал за ним, пристально всматриваясь, оглядывая лес и оба берега реки. Но он не заметил ничего подозрительного.

Уже подходя к гроту, он задал американцу вопрос, которого тот никак не мог ожидать.

– истер Гэррис, – спросил он, – не встретили ли вы этой ночью португальца по имени Негоро?

– Негоро? – переспросил Гэррис тоном человека, не понимающего, чего от него хотят. – Кто такой этот Негоро?

– Судовой кок “Пилигрима”, – ответил Дик Сэнд. – Он куда-то исчез.

– Утонул? – спросил Гэррис.

– Нет, нет, – ответил юноша. –

Вчера вечером он ещё был с нами, а ночью ушёл. Вероятно, он поднялся вверх по течению реки. Я потому и спрашиваю вас, что вы пришли с той стороны. Вы не встретили его?

– Я не встретил никого, – сказал американец. – Если ваш кок один забрался в лесную чащу, он рискует заблудиться… Впрочем, быть может, мы нагоним его дорогой.

– Да, может быть… – пробормотал юноша.

Когда Дик Сэнд и Гэррис подошли к гроту, завтрак был уже готов. Как и вчерашний ужин, он состоял из всяких консервов и сухарей. Гэррис накинулся на еду с волчьим аппетитом.

– Я вижу, – сказал он, – что мы не умрём с голоду дорогой. Но что будет с этим несчастным португальцем, о котором мне рассказал наш юный друг?

-А! – прервала его мисси с Уэлдон. – Дик Сэнд уже сказал вам, что Негоро исчез?

– Да, миссис Уэлдон, – ответил юноша. – Я хотел узнать, не встретил ли Негоро мистер Гэррис.

– Нет, не встретил, – сказал американец. – Не стоит думать об этом дезертире, лучше займёмся нашими делами. Мы можем выступить в поход, миссис Уэлдон, когда вы пожелаете.

Каждый взял предназначенный ему тюк. Миссис Уэлдон при помощи Геркулеса уселась в седло. Маленький Джек, с игрушечным ружьём за плечами, сел впереди неё, даже не думая поблагодарить человека, который предоставил в его распоряжение такого великолепного коня.

Джек немедленно заявил матери, что он сам будет править лошадью “чужого господина”.

Ему дали держать повод, и Джек сразу почувствовал себя признанным начальником отряда.

Читаем, размышляем, обсуждаем

1. Какое впечатление на вас произвёл Гэррис? Почему?

2. Что Гэрри с предложил потерпевшим крушение?

3. Как вы думаете, целесообразно ли было Дику Сэнду и его спутникам доверять свою судьбу незнакомому человеку?

4. Как бы вы поступили в сложившейся ситуации?

5. Составьте и запишите в тетрадь простой план пятнадцатой главы.

Часть вторая Глава третья.

В СТА МИЛЯХ ОТ БЕРЕГА

“Африка!.. Экваториальная Африка… а не Америка?”

Эти слова, говорившие о несомненной и грозной очевидности, всё время звучали в ушах Дика Сэнда.

Перебирая в памяти события последних недель, юноша тщетно искал ответы на вопросы: каким образом “Пилигрим” очутился у этих опасных берегов? Как случилось, что он обогнул мыс Горн и перешёл из одного океана в другой? Только теперь Дик мог отдать себе отчёт, почему, несмотря на быстрый ход корабля, так долго не показывалась земля: пройденное “Пилигримом” расстояние было вдвое больше того перехода, какой он должен был совершить, чтоб достичь берегов Америки.

– Африка!.. Африка!.. – повторял Дик Сэнд.

Эпизод за эпизодом он восстанавливал в памяти все обстоятельства загадочного плавания. Дик вспомнил, как разбился запасной компас, как пропал лаг из-за оборвавшейся верёвки. И вдруг его осенила догадка: компас был намеренно испорчен!..

“На корабле, – думал он, – остался только один компас. Мне не с чем было сверить его показания. Однажды ночью меня разбудил крик старого Тома… Я застал на корме Негоро… Он оступился и упал на нактоуз… Не повредил ли он ком пас при падении?”

Словно луч света сверкнул в уме Дика Сэнда. Он ощупью подходил к разгадке тайны. Дик начинал понимать, насколько подозрительным было поведение Негоро. Он чувствовал руку Негоро в целом ряде несчастных “случайностей”, которые сперва погубили “Пилигрим”, а теперь угрожали гибелью и всем его пассажирам.

Но кто он, этот негодяй? Он утверждал, что никогда не был моряком, – правда ли это? Только опытный моряк мог задумать и осуществить гнусный план, который привёл судно к берегам Африки.

Во всяком случае, если в прошлом и оставались невыясненными некоторые обстоятельства, то в настоящем всё было ясно. Юноша хорошо знал, что находится в Экваториальной Африке и, вероятно, в самой опасной её части – в Анголе, в сотне миль от морского берега… Для него стало несомненным, что Гэррис оказался предателем. И вполне естественной, логичной была мысль, что американец и португалец с давних пор знакомы друг с другом; случай свёл их на этом побережье, и они совместно составили заговор против пассажиров “Пилигрима”…

Непонятным было только одно: что задумали эти негодяи? Можно было предположить, что Негоро не прочь захватить в плен Тома и его товарищей, чтобы продать их в рабство в этой стране работорговли. Понятно было, что португалец хочет отомстить ему, Дику Сэнду, за старые “обиды”, хотя юный капитан обращался с ним, как он того заслуживал. Но миссис Уэлдон, но Джек? Что намеревается сделать этот негодяй с матерью и её маленьким сыном?

Если бы Дику Сэнду удалось подслушать беседу Гэрриса с Негоро, он знал бы, какие опасности угрожают миссис Уэлдон, пятерым неграм и ему самому.

Положение было ужасным, но юноша не потерял мужества. Он был капитаном на море, он останется капитаном и на суше. Его долгом было – спасти миссис Уэлдон, маленького Джека и остальных людей, чью судьбу небо вверило ему. Он только приступил к выполнению своей задачи. И он её выполнит.

В продолжение двух или трёх бессонных ночей Дик Сэнд размышлял, взвешивая и перебирая в уме всё то хорошее и дурное – увы, последнего было больше! – что сулило будущее. Затем он поднялся на ноги, полный спокойствия и твёрдой решимости.

Первые лучи солнца уже осветили верхушки деревьев; все спали, креме Дика и старого Тома.

Молодой капитан подошёл к негру.

– Том, – тихо сказал он, – вы слышали рычание льва, вы видели цепи и колодки работорговцев. Значит, вы знаете, что мы находимся в Африке?

– Да, капитан, знаю.

– Так вот, Том, ни слова об этом ни миссис Уэлдон, ни вашим товарищам! Никто, кроме нас, не должен ничего знать. Мы не станем пугать никого.

– Да… правильно, мистер Дик… – ответил Том,

– Том, – продолжал юноша, – мы должны удвоить бдительность. Мы во вражеской стране. Страшная страна и страшные враги!.. Нашим спутникам мы скажем, что Гэррис изменил нам, – этого достаточно, чтобы они были настороже. Пусть они думают, что нам угрожает нападение туземцев.

– Вы можете, мистер Дик, всецело положиться на моих товарищей! Они люди отважные и преданы вам.

– Знаю. И знаю, что я могу положиться на ваш здравый смысл и опытность, Том. Ведь вы не откажетесь помочь мне?

– Всегда и во всём, капитан.

Дик объяснил Тому свои намерения, и старик одобрил их. К счастью, измена Гэрриса обнаружилась раньше, чем он успел осуществить свой план, поэтому Дику Сэнду его спутникам не угрожала непосредственная опасность. Неожиданная находка колодок и цепей, брошенных бежавшими невольниками, а затем рычание льва выдали нечестную игру американца. Гэррис понял, что он разоблачён, и убежал прежде, чем маленький отряд, который он вёл, дошёл до того места, где на него должны были напасть. Поведение Динго свидетельствовало о том, что Негоро все последние дни шёл по пятам за своими бывшими спутниками. Очевидно, он уже успел встретиться с Гэррисом, и сейчас они вместе разрабатывают план дальнейших действий. Дик полагал, что нападут на их отряд лишь через несколько часов, и решил воспользоваться этим сроком.

План его заключался в том, чтобы как можно скорее вернуться на побережье – у юноши были все основания думать, что это побережье Анголы, – двинуться по нему на север или на юг и дойти до ближайшей португальской фактории, где его спутники окажутся в безопасности и будут ждать возможности вернуться на родину.

Но каким путём идти к берегу? Возвращаться назад по уже пройденной дороге? Дик Сэнд не считал это целесообразным. Гэррис не ошибался, когда утверждал, что юноша предпочтёт избрать более короткий путь.

Действительно, было бы по меньшей мере неосмотрительно возвращаться старой дорогой через лес – они пришли бы всего-навсего на то же место, откуда отправились. Да и Негоро со своими сообщниками пошёл бы прямо за ними. Единственный способ уйти, не оставляя следов, это спуститься по реке. Кроме того, тогда можно было бы меньше опасаться нападения хищных зверей, которые до сих пор, по счастью, не подходили к ним близко, На реке не так страшна была бы и встреча с дикарями. На прочном плоту, хорошо вооружённые, Дик Сэнд и его спутники могли бы с успехом защищаться.

Такой способ передвижения был бы удобен для миссис Уэлдон и маленького Джека – ведь их обоих так измучила дорога, а лошади Гэрриса теперь не было. Конечно, если б решили двигаться лесом, то для миссис Уэлдон и больного ребёнка сплели бы из ветвей носилки и носильщики нашлись бы, Но тогда два негра из пяти были бы заняты этой работой, а Дик Сэнд предпочитал, чтобы у всех его товарищей руки были свободны на случай внезапного нападения.

Да и спускаясь на плоту по течению реки, юноша чувствовал бы себя в своей стихии!

Оставалось узнать, есть ли поблизости полноводная река, Дик Сэнд предполагал, что река найдётся, и вот почему он так думал.

Река, впадавшая в Атлантический океан в том самом месте, где произошло крушение “Пилигрима”, не могла течь издалека. С севера и с востока горизонт замыкала довольно близкая горная цепь, которую вполне можно было принять за Анды, Следовательно, река или текла с этих высот, или русло её загибалось к югу, – в обоих случаях она была где-то недалеко. Возможно, что, не доходя до этой большой реки (она имела право называться большой, ибо прямо впадала в океан), встретится какой-нибудь из её притоков и маленький отряд сможет проехать по нему на плоту. Словом, невдалеке, несомненно, был какой-нибудь водный путь. И Дик Сэнд вспомнил, как действительно на протяжении последних миль перехода изменился характер местности: склоны гор стали пологими, а земля влажной, Во многих местах в траве змеились ручейки, что указывало на изобилие подпочвенных вод, В последний день пути отряд шёл вдоль подмытого берега одного из таких ручейков – воды его окрасились в красный цвет от окиси железа. Нетрудно было снова его разыскать. Конечно, спуститься на плоту по этому узкому и порожистому ручью было бы невозможно. Но, следуя по его берегу, отряд, несомненно, дошёл бы до более полноводной реки, в которую он впадает.

И, посоветовавшись со стариком Томом, Дик принял этот простой план.

С наступлением утра путники проснулись один за другим, Миссис Уэлдон передала на руки Нан ещё спящего маленького Джека. В промежутках между приступами лихорадки ребёнок был такой бледный, что на него больно было смотреть.

Миссис Уэлдон подошла к Дику Сэнду.

– Дик, – сказала она, поглядев вокруг, – где Гэррис? Я его не вижу,

Юноша не хотел разуверять своих спутников, что они находятся на земле Боливии. Но измену американца он не собирался скрывать. Поэтому он, не колеблясь, сказал:

– Гэрриса нет здесь больше.

– Он поехал вперёд? – спросила миссис Уэлдон.

– Он бежал, миссис Уэлдон, – ответил Дик Сэнд, – Гэррис оказался предателем. Он действовал заодно с Негоро, и они сговорились завлечь нас сюда.

– С какой целью? – взволнованно спросила миссис Уэлдон,

– Не знаю, – ответил Дик Сэнд. – Но я знаю, что нам нужно немедленно вернуться к берегу океана.

– Этот человек… предатель? – проговорила миссис Уэлдон. – Я предчувствовала это! И ты думаешь, Дик, что у него сговор с Негоро?

– Вероятно, миссис Уэлдон. Негоро шёл всё время по нашим следам. Очевидно, случай свёл этих двух мошенников и…

– И я надеюсь, что они не расстанутся до тех пор, пока не попадутся мне под руку, – вмешался в разговор Геркулес, – Я стукну их друг о дружку – да так, что у них головы разобьются! – добавил гигант, размахивая огромными кулачищами.

– Но что делать с Джеком? – вскричала вдруг миссис Уэлдон, – Мне так хотелось скорее попасть в гациенду Сан-Феличе! Ведь мальчику нужен уход!..

– Джек поправится, когда мы выйдем к берегу, там воздух здоровее, – сказал старик Том.

– Дик, – снова заговорила миссис Уэлдон, – уверен ли ты, что Гэррис изменил нам?

– Да, миссис Уэлдон, – коротко ответил юноша, желавший избежать объяснений по этому поводу.

И, пристально глядя на старого негра, он добавил:

– Этой ночью Том и я открыли его измену. Если бы он не ускакал на своей лошади, я убил бы его!

– Значит, эта гациенда… эта ферма…

– Здесь нет ни гациенды, ни фермы, ни деревни, ни посёлка, – ответил Дик Сэнд. – Миссис Уэлдон, я повторяю, нам нужно немедленно вернуться на берег океана.

– Той же дорогой, Дик?

– Нет, миссис Уэлдон. Мы спустимся вниз по реке на плоту. Течение доставит нас к морю. Это безопасный и неутомительный путь. Надо пройти ещё несколько миль пешком, и я не сомневаюсь, что…

– О, я полна сил, Дик! – воскликнула миссис Уэлдон, стараясь придать себе бодрый вид. – Я могу идти. Я понесу своего сына…

– А мы-то на что, миссис Уэлдон? – возразил Ват. – Мы понесём вас обоих!

– Да, да, – подхватил Остин. – Возьмём две жерди, переплетём их ветками, сделаем подстилку из листьев…

– Благодарю вас, друзья мои, – ответила миссис Уэлдон, – но я предпочитаю идти пешком… И я пойду! В дорогу!

– В дорогу! – повторил Дик Сэнд.

– Дайте мне Джека, – сказал Геркулес, – Я устаю, когда мне нечего нести.

И великан так бережно взял спящего ребёнка на руки, что тот даже не проснулся.

Оружие было приведено в боевую готовность. Остатки провизии сложили в один тюк. Актеон легко взбросил этот тюк себе на спину; таким образом, у его товарищей руки оказались свободны.

Маленький отряд не прошёл и пятидесяти шагов, как вдруг старик Том остановился.

– А Динго? – воскликнул он.

– Верно! Динго нет, – отозвался Геркулес. И он громко позвал собаку. Раз, другой, третий… Ответом ему было молчание.

Дик Сэнд жалел о пропаже собаки, которая всегда могла поднять тревогу в случае неожиданной опасности.

– Не побежал ли Динго следом за Гэррисом? – спросил Том.

– За Гэррисом? Нет… – ответил Дик Сэнд. – Но он мог напасть на след Негоро. Он чуял, что португалец идёт за нами.

– Этот проклятый повар убьёт её, как только увидит, – воскликнул Г еркулес.

– Если только Динго раньше не загрызёт его самого! – возразил Бат.

– Может быть, – сказал Дик Сэнд. – Но мы не можем задерживаться из-за собаки. Если Динго жив, он так умён, что сумеет разыскать нас. Вперёд, друзья!

Отряд поспешно и осторожно двигался вперёд. Местами земля хранила свежие следы проходивших в лесу людей или зверей. И там, где в кустарниках ветки были раздвинуты, поломаны, удавалось идти быстрее. Но чаще путникам приходилось прокладывать себе дорогу, преодолевая бесчисленные препятствия. Тогда, к великому огорчению Дика, маленький отряд продвигался вперёд убийственно медленно. Перевитые лианами1деревья стояли как мачты корабля со спутанным такелажем. Ветви некоторых кустов походили на кривые дамасские клинки, с той лишь разницей, что лезвия этих клинков были утыканы шипами. Змеевидные лианы длиной в пятьдесят – шестьдесят футов стлались по земле, и горе путнику, неосторожно наступившему на них: острые, как иглы, колючки больно вонзались в ногу. Бат, Остин, Актеон топором прокладывали дорогу сквозь заросли. Лианы росли везде, обвивали деревья от самой земли до верхушек и свешивались с них длинными гирляндами.

1 Лианы – разнообразные вьющиеся растения.

Животные и птицы, населяющие эту часть Анголы, были не менее своеобразны, чем её растительный мир. Множество птиц порхало под зелёными сводами леса. Но нетрудно догадаться, что люди, стремившиеся как можно скорее и незаметнее проскользнуть по лесу, не пытались подстрелить их. Были тут большие стаи цесарок, рябчики, к которым трудно приблизиться, и те птицы, которых в Северной Америке называют “вип-пурвил” – эти три слога точно воспроизводят их крик. Дик Сэнд и Том могли бы подумать, что находятся в какой-нибудь области Нового Света. Но, увы, они знали, где оказались. По счастью, дикие звери, столь опасные в Африке, не появлялись вблизи маленького отряда.

Дик Сэнд вёл свой отряд вдоль берега ручья, стремясь достичь какой-нибудь полноводной реки. Ему хотелось поскорее спуститься со своими спутниками по быстрому течению вод, бегущих к побережью. Он рассчитывал, что опасности и усталость при этом будут не столь велики.

К полудню отряд прошёл три мили без единой неприятной встречи. О Гэррисе и Негоро не было ни слуху ни духу. Динго также не появлялся.

Отряд остановился в густой бамбуковой роще, чтобы отдохнуть и поесть. За завтраком не слышно было разговоров. Миссис Уэлдон снова взяла на руки сына. Она не сводила с него глаз, Есть она не могла.

– Вам непременно нужно поесть, миссис Уэлдон, – сказал Дик Сэнд.

– Что с вами будет, если вы потеряете силы? Надо есть! Мы скоро снова двинемся в путь, найдём реку и тогда уж без всякого труда поплывём к океану.

Миссис Уэлдон смотрела Дику прямо в глаза, когда он говорил это. Во взоре юноши светились несокрушимая воля и мужество. Глядя на него, глядя на пятерых негров, таких преданных и стойких людей, миссис Уэлдон почувствовала, что она не имеет права отчаиваться. Да и почему бы ей терять надежду? Ведь она думала, что находится на гостеприимной земле. Измена Гэрриса не пугала миссис Уэлдон, так как она не представляла себе тяжёлых последствий этого предательства.

Дик Сэнд, догадываясь о мыслях этой женщины, должен был делать над собой усилие, чтобы выдержать её взгляд, не отведя своих глаз в сторону.

(Продолжение следует.)

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. От имени Дика Сэнда расскажите о разгаданной им тайне.

2. Какой план спасения предложил Дик Сэнд? Как это характеризует его?

3. Почему юный капитан решил не говорить своим спутникам о том, что они в Африке? Можно ли его позицию считать правильной?

4. Найдите в тексте третьей главы описания природы Африки.

5. С какой целью автор вводит в повествование пейзаж? С помощью каких художественных средств он изображает африканскую природу?

Глава седьмая.

ЛАГЕРЬ НА БЕРЕГУ КВАНЗЫ

После наводнения, превратившего в озеро котловину, где находилось поселение термитов1, вид местности изменился до неузнаваемости. Лишь конусообразные верхушки двух десятков термитников поднимались над поверхностью воды в этом своеобразном бассейне.

Ливень вызвал стремительный подъём уровня воды во всех притоках Кванзы, и ночью река вышла из берегов.

Кванза, одна из крупнейших рек Анголы, впадает в Атлантический океан в ста милях от места крушения “Пилигрима”.

Эту реку пришлось пересечь лейтенанту Камерону несколько лет спустя, прежде чем достичь Бенгелы. Кванзе самой природой предназначено стать внутренним водным путём в этой части португальской колонии. Пароходы уже поднимаются по её нижнему течению, и не пройдёт и десяти лет, как они поплывут к её верховью. Дик Сэнд поступил вполне правильно, когда искал на севере судоходную реку. Ручеёк, вдоль которого он вёл свой отряд, впадал непосредственно в Кванзу. Если бы не внезапное нападение туземцев, которого Дик Сэнд не мог предвидеть, он нашёл бы реку в расстоянии одной мили от посёлка термитов. Маленький отряд погрузился бы на плот, который нетрудно было соорудить, и благополучно добрался бы до португальских поселений в низовьях Кванзы.

Туда часто заходят пароходы, и там путешественники были бы в полной безопасности.

Но судьба распорядилась иначе.

1 Термиты – насекомые, основной едой которых является древесина.

Замеченный Диком лагерь туземцев был разбит на холме по соседству с термитником, оказавшимся роковой западнёй для путешественников. На вершине холма росла огромная смоковница. Под её раскидистыми ветвями свободно могло бы уместиться пятьсот человек. Кто не видел этих африканских деревьев-гигантов, тот не может себе представить, насколько они велики. Ветви их образуют густую чащу, в которой можно затеряться. Широкий пейзаж дополняли баньяны – деревья, у которых семена не обрастают мякотью.

Под сенью смоковницы расположился, как в укромном убежище, целый невольничий караван, тот самый, о котором Гэррис говорил Негоро. Агенты работорговца Альвеца гнали невольников в Казонде, на главный рынок чёрного товара. Оттуда этих несчастных, вырванных из родных селений, отправляли в бараки на западное побережье или в Ньянгве, в область Больших озёр. В Ньянгве образовывались новые караваны, следовавшие на север – в Верхний Египет или на восток – в фактории1 Занзибара.

В лагере Дик Сэнд и его спутники тотчас превратились в рабов. Со стариком Томом, его сыном, с Остином, с Актеоном и с бедняжкой Нан, хотя они и не были африканцами, стали обращаться так же, как с туземными невольниками. Новых пленников обезоружили, несмотря на отчаянное их сопротивление, разбили на пары и каждой паре надели на шею длинную, в шесть футов, колодку с раструбами на концах в форме римской цифры V. Раструбы рогатины, плотно охватывавшие шею, замыкались железной скобой. Ужасные ошейники вынуждали невольников идти гуськом, не уклоняясь ни на шаг ни вправо, ни влево. Помимо этой рогатины, несчастных сковывали ещё попарно тяжёлой цепью, опоясывавшей им бёдра. У невольников оставались свободными руки – но только для ношения тяжестей – и ноги – только для ходьбы, а не для побега… И в таком положении они должны были брести под палящим солнцем целые сотни миль, подстёгиваемые кнутом надсмотрщика – хавильдара. Дик и его товарищи, обессиленные только что выдержанной борьбой, больше не оказывали сопротивления. Отчего им не удалось убежать, как Геркулесу? Но, при всей могучей силе беглеца, что ждало его в этой ужасной стране? На что он мог надеяться, когда против него были и голод, и дикие звери, и туземцы? Быть может, скоро он будет завидовать своим товарищам, попавшим в неволю! А между тем пленники не могли рассчитывать ни на какое снисхождение со стороны начальников каравана. Эти последние – арабы и португальцы – говорили между собой на каком-то своём языке, а с невольниками объяснялись только угрожающими жестами и окриками.

1 Фактория – торговая контора и поселение европейских купцов в колониальных странах.

Дик Сэнд был белым, и работорговцы не решались обращаться с ним, как с остальными. Его обезоружили, но цепей не надели и не соединили рогатиной ни с кем из невольников. Зато к нему приставили специального надсмотрщика, который не спускал с него глаз. Дик Сэнд озирался по сторонам, ожидая, что сейчас покажутся Негоро или Г эррис, по они не появлялись. И всё же Дик ни на минуту не сомневался, что эти двое негодяев причастны к нападению на его отряд.

Ему пришла в голову мысль, что миссис Уэлдон, Джека и кузена Бенедикта отделили от остальных пленников по распоряжению американца или португальца. Не видя в лагере ни того, ни другого, Дик подумал, что оба сообщника сопровождают свои жертвы. Куда же они отвели миссис Уэлдон? Как собираются поступить с ней? Мучительная тревога за миссис Уэлдон и её близких не давала Дику покоя и заставляла забывать о собственных бедах.

Караван, расположившийся на отдых под гигантской смоковницей, насчитывал в своём составе не менее восьмисот человек, среди них около пятисот невольников обоего пола, двести солдат-туземцев и около сотни носильщиков, надсмотрщиков и агентов работорговца.

Надсмотрщики были набраны из арабов и португальцев. Трудно представить себе, как жестоко эти люди обращались с невольниками. Они избивали их по всякому поводу, а тех, кто заболевал, кто терял силы, не выдержав истязаний, приканчивали ударом ножа или пулей, ибо их уже нельзя было продать. Невольников держали в повиновении зверской жестокостью. В результате такого обращения редкий караван доходил до конца хотя бы с половиной живого “груза”. Остальные устилали своими костями караванные пути из внутренних областей Африки к берегу океана; лишь немногим удавалось в дороге бежать.

Легко представить себе нравственный облик европейцев (по большей части португальцев), сопровождавших невольничьи караваны в качестве агентов работорговца. Это были подонки общества, выброшенные из своей страны, преступники, беглые каторжники, бывшие владельцы невольничьих кораблей, ускользнувшие от виселицы. Таким человеческим отребьем были и Негоро, и Гэррис. Они служили у одного из крупнейших работорговцев Центральной Африки Хозе-Антонио Альвеца, – хорошо известного всем мелким торговцам “чёрным товаром”.

За пленниками был установлен строжайший надзор как во время похода, так и на стоянках. Дик Сэнд понял, что нечего думать о побеге. Но как же тогда найти миссис Уэлдон. Никаких сомнений не могло быть: Негоро участвовал в захвате матери и сына. Какую цель преследовал португалец, разлучая потерпевших крушение на “Пилигриме”, Дик Сэнд не знал ещё. Но ведь Негоро был способен на любое преступление, и сердце юноши обливалось кровью при мысли об опасностях, угрожающих миссис Уэлдон.

“Ах! – повторял он. – Подумать только, что я мог пристрелить и того и другого негодяя и не сделал этого!”

Снова и снова юношу осаждали мучительные мысли, От каких страшных несчастий избавила бы людей заслуженная казнь Гэрриса и Негоро. От каких тяжких горестей избавила бы она по крайней мере тех, с кем эти торговцы человеческим мясом обращаются, как с рабами. Миссис Уэлдон и маленький Джек совершенно беспомощны и одиноки. Кузен Бенедикт – для них не опора. Хорошо, если он сумеет позаботиться хоть о самом себе. Наверное, всех троих уже отправили в какой-нибудь глухой угол Анголы. Но кто понесёт в дороге больного мальчика?

“Мать, – говорил себе Дик, – мать! Она возьмёт Джека на руки и будет нести его до полного изнеможения, пока не упадёт на дороге… Она сделает то же, что делают несчастные рабыни… И как эти рабыни, она у мрёт в пути… Ах, дал бы мне Господь только очутиться лицом к лицу с этими палачами…”

Но Дик сам был пленником. Он был одной из голов этого стада, которое надсмотрщики гнали в глубь Африки. Он не знал даже, ведут ли Негоро и Гэррис сами ту партию невольников, в которую включили их жертвы. Теперь уже нет Динго, некому отыскать след Негоро и поднять тревогу при его приближении. Только один Геркулес мог прийти на помощь несчастной миссис Уэлдон. Да разве можно надеяться на чудо?

И всё же Дик, как утопающий за соломинку, цеплялся за эту надежду. Дик считал, что он хорошо знает Геркулеса и может не сомневаться, что, оставшись на свободе, Геркулес сделает всё доступное силам человеческим для спасения товарищей и особенно миссис Уэлдон. Геркулес, наверное, идёт вслед за пленницей и уже нашёл способ дать ей знать, что помощь близка. А может быть, Геркулес задался целью сначала освободить его, Дика Сэнда, чтобы затем уже вдвоём идти на выручку миссис Уэлдон?

Дик живо представлял себе, как ночью Геркулес пробирается в лагерь невольничьего каравана. Он обманул бдительность стражи: такой же чёрный, как остальные рабы, незаметно вмешался в их толпу, Вот он подползает к Дику, освобождает его и увлекает за собой в лес… Вот они оба на свободе!.. Чего только не сделают они для освобождения миссис Уэлдон!..

Река даёт им возможность спуститься к побережью, и Дик Сэнд, лучше зная теперь все трудности, стоящие на пути к спасению, успешнее осуществит свои планы, которые расстроило нападение туземцев.

Так юноша переходил от отчаяния к надежде. Он не поддавался унынию, его энергичная натура не хотела покоряться несчастной доле. Дик Сэнд готов был воспользоваться малейшей возможностью, чтобы начать борьбу.

Прежде всего следовало узнать, куда направлялся невольничий караван. Возможно, что конечным пунктом маршрута была одна из факторий Анголы, до которой оставалось всего несколько дневных переходов. Но если караван шёл во внутренние области Экваториальной Африки, то впереди лежали ещё сотни и сотни миль пути. Главный невольничий рынок находился в Ньянгве, в области Больших озёр, по которой путешествовал тогда Ливингстон. Ньянгве лежит на меридиане, который делит Африку на две почти равные части. Но от лагеря на берегу Кванзы до Ньянгве было очень далеко – путь должен был длиться много месяцев.

Неудивительно, что Дика так заботил вопрос, куда направляется караван: ведь из Ньянгве не стоило даже пытаться бежать. Если бы миссис Уэлдон, Дику, Геркулесу и прочим неграм посчастливилось вырваться из плена, они все равно погибли бы в долгом пути где-нибудь между областью Больших озёр и берегом океана.

Но скоро Дик Сэнд успокоился: очевидно, партия должна была скоро прибыть на место. Не понимая языка, на котором говорили между собой начальники каравана, – то была смесь арабского языка с каким-то из африканских наречий, – он всё же заметил, что они часто называют один из местных невольничьих рынков. Речь шла о Казонде, и Дик знал, что это место – центр работорговли в Анголе. В Казонде, думал Дик, решится участь всех пленников, они попадут там в руки местного царька или же в руки работорговца. И он не ошибся.

Дик Сэнд, прилежно изучавший географию, знал, что расстояние от Сан-Паоло-де-Луанда до Казонде не превышает четырехсот миль. Следовательно, лагерь на Кванзе отстоял от этого невольничьего рынка не больше как в двухстах пятидесяти милях. Дик высчитал это приблизительно, основываясь на переходе, совершённом его маленьким отрядом под водительством Гэрриса. В обычных условиях такой путь можно пройти за десять-двенадцать дней. Но так как караван уже был обессилен пройденной дальней дорогой, то Дик считал, что потребуется не менее трёх недель на переход от Кванзы до Казонде.

Дику очень хотелось поделиться своими догадками со старым Томом и его товарищами. Для них было бы некоторым утешением узнать, что караван не загонят в дебри Экваториальной Африки, в те страшные края, откуда нет никакой надежды выбраться. Но как передать эту приятную весть? Достаточно было бы бросить мимоходом несколько слов. Удастся ли это сделать?

Четверо пленных негров находились на правом фланге лагеря. Они были скованы попарно: Актеон с Остином, Том с Батом – отец и сын случайно оказались вместе. К пленникам были приставлены специальный надсмотрщик и стража – человек десять солдат.

Дик, свободный от оков, решил подойти поближе к своим товарищам, которые сидели на земле не дальше чем в пятидесяти шагах от него. Он стал осторожно приближаться к ним.

Вероятно, старый Том угадал намерение Дика – он что-то шепнул своим товарищам, и те, прекратив разговор, стали внимательно следить за Диком. Они не могли двинуться с места, но ничто не мешало им смотреть и слушать.

Вскоре Дик незаметно прошёл половину расстояния. Он мог уже крикнуть Тому название города, куда направляется караван, и сколько приблизительно может продлиться дорога. Но ему хотелось поговорить с товарищами и условиться, как держать себя во время этого путешествия. Поэтому он продолжал с равнодушным видом двигаться вперёд. Сердце его бешено стучало – только несколько шагов отделяло его теперь от цели… Но вдруг надсмотрщик, словно разгадав его замысел, с воплем бросился ему наперерез. Солдаты, которых всполошил крик надсмотрщика, тотчас же подбежали и грубо оттолкнули Дика. Вслед за тем Тома и его спутников погнали в противоположный конец лагеря.

Вне себя от гнева Дик Сэнд бросился на надсмотрщика. Он пытался выхватить у него из рук ружьё и, когда это не удалось, оторвал ствол от ложа. Но солдаты гурьбой напали на него и отняли обломок ружья. Разъярённые, они растерзали бы юношу на части, если бы не вмешался один из начальников каравана – высокий араб с очень злым лицом. Это был тот самый Ибн-Хамис, о котором Гэррис говорил с Негоро.

Араб произнёс несколько слов – Дик, конечно, не понял их значения, – и солдаты, послушно оставив свою жертву, отошли в сторону.

Пленникам, очевидно, запрещали общаться друг с другом. Но, с другой стороны, страже, несомненно, было строго приказано сохранить Дику жизнь. Кто мог отдать такие приказания, кроме Гэрриса или Негоро?

Это было утром 19 апреля. Раздался хриплый звук рога и вслед за ним грохот барабанов. Отдых кончился. Лагерь снимался с места. Через мгновение все – начальники, солдаты, носильщики и невольники – были уже на ногах. Невольники разобрали тюки с поклажей и выстроились в колонну, впереди которой встал надсмотрщик с развёрнутым пёстрым знаменем.

Дан был сигнал к выступлению.

Послышалась негромкая песня. Но пели не победители, а побеждённые. И в песне этой звучала наивная вера угнетённых и угроза палачам-угнетателям:

“Вы гоните меня в рабство – сила на вашей стороне. И я скоро умру. Но мёртвый я избавлюсь от ярма, и тогда я приду и убью вас!”

(Продолжение следует.)

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Что произошло с пассажирами “Пилигрима” по дороге к побережью?

2. Какие мысли и чувства вызвали у вас описания невольничьего каравана?

3. Как черты характера Дика Сэнда раскрываются во время его пребывания в плену?

4. Опираясь на текст, пофантазируйте, что могло произойти с Геркулесом.

Глава двенадцатая.

ПОХОРОНЫ КОРОЛЯ

На следующий день, 29 мая, город Казонде им ел необычный вид. Перепуганные туземцы не смели выйти на улицу. Никогда не видали они, чтобы король божественного происхождения погиб вместе со своим министром такой страшной смертью. Кое-кому из них, особенно старикам, случалось ещё поджаривать на костре простых смертных. Они помнили, что такие пиршества всегда требовали сложных приготовлений, так как человеческое мясо очень трудно зажарить. А тут король и его министр сгорели, как лучинки! В этом было что-то непостижимое. Хозе-Антонио Альвец также притаился в своём доме. Он боялся, как бы на него не взвалили ответственность за происшедшее. Негоро объяснил ему причину смерти короля и посоветовал держаться настороже.

Плохи будут дела Альвеца, если смерть короля отнесут на его счёт: тогда не выкрутиться ему без изрядных убытков. Но Негоро пришла в голову блестящая мысль. По его совету был пущен слух, что необыкновенная смерть повелителя Казонде – знак особой милости к нему великого Маниту, что это честь, которой боги удостаивают только немногих избранных. Суеверные туземцы легко попались на эту нехитрую удочку. Огонь, пожравший тела короля и министра, был объявлен священным. Оставалось только почтить Муани-Лунга похоронами, достойными человека, возведённого в ранг божества.

Эти похороны и своеобразные обряды, связанные с ними у африканских племён, давали Негоро возможность свести счёты с Диком Сэндом.

Подготовка к похоронам началась в тот же день. В конце главной улицы Казонде протекал полноводный и стремительный ручей, приток Куанго. На дне его Муана приказала вырыть могилу. Для этого следовало на время отвести в сторону течение ручья. Туземцы принялись возводить плотину, преграждавшую путь ручью и направлявшую его на равнину Казонде. Под конец погребальной церемонии эту плотину должны были разрушить, чтобы вода могла вернуться в прежнее русло.

Негоро решил включить Дика Сэнда в число людей, которые будут принесены в жертву богам на могиле короля. Португалец был свидетелем того удара ножом, которым разгневанный юноша встретил известие о смерти миссис Уэлдон и Джека. Будь Дик на свободе, жалкий трус Негоро побоялся бы к нему подойти, чтобы не подвергнуться участи своего сообщника, но беспомощный, связанный по рукам и ногам пленник был не опасен, и Негоро решился навестить его.

Португалец был из тех отъявленных негодяев, которым недостаточно причинять мучения, им надо ещё поиздеваться над своей жертвой. Он хотел насладиться зрелищем страданий Дика Сэнда.

Днём он отправился в сарай, где юношу зорко стерегли хавильдары. Он лежал на полу, связанный по рукам и ногам. В последние сутки ему совсем не давали пищи. Ослабевший от пережитых страданий, измученный болью оттого, что верёвки впивались ему в тело, Дик Сэнд думал о смерти – пусть казнь будет жестокой, но она по крайней мере положит конец всем его мученьям.

Но при виде Негоро он встрепенулся. Он попытался разорвать путы, чтобы кинуться на изменника и задушить его. Однако даже Геркулес не мог бы справиться с такими крепкими верёвками. Дик понял, что борьба не кончена, но характер её меняется. Он спокойно посмотрел Негоро прямо в глаза. Он решил не удостаивать португальца ответом, что бы тот ни говорил.

– Я счёл долгом, – так начал Негоро, – в последний раз навестить моего юного капитана и выразить ему соболезнование по поводу того, что он лишён возможности командовать здесь, как командовал на борту “Пилигрима”.

Дик ничего не ответил, и тогда Негоро продолжил:

– Как, капитан, неужели вы не узнаете своего бывшего кока? А я так спешил к вам за распоряжениями! Что прикажете приготовить на завтрак?

Тут Негоро с размаху ткнул ногой распростёртого на земле юношу.

– Кстати, у меня ещё один вопрос к вам, капитан. Не можете ли вы, наконец, объяснить, каким образом, собравшись пристать к берегам Южной Америки, вы прибыли в Анголу?

Дик Сэнд и без того знал, что догадка его была правильной и что изменник португалец намеренно испортил компас на “Пилигриме”. Насмешливый вопрос Негоро был прямым признанием.

Дик ничего не ответил. Это презрительное молчание начало раздражать бывшего кока.

– Признайтесь, капитан, – продолжал Негоро, – для вас было большим счастьем, что на борту “Пилигрима” оказался моряк, настоящий, опытный моряк. Страшно подумать, куда бы вы завезли нас, если бы не его вмешательство, Погиб бы корабль, наткнувшись на какие-ниудь скалы, погибли бы и мы с ним! Но благодаря этому моряку пассажиры попали на гостеприимную землю, в общество людей, дружески к ним расположенных, и вы, наконец, очутились в надёжном убежище. Видите, молодой человек, как вы были глубоко не правы, относясь с пренебрежением к этому моряку!

Негоро говорил внешне спокойно, но это спокойствие стоило ему огромных усилий. Кончив речь, он склонился над Диком Сэндом и заглянул ему в глаза. Зверская гримаса перекосила лицо португальца. Казалось, он хочет укусить Дика. Долго сдерживаемая ярость, наконец, прорвалась.

– Каждому своя очередь! – вскричал он в порыве бешеной злобы, рассвирепев от непоколебимого спокойствия жертвы. – Сегодня капитан – я! Я хозяин! Твоя жизнь, моряк-неудачник, в моих руках!

– Этим ты меня не испугаешь, – холодно сказал Дик Сэнд. – Но помни, на небе есть Бог, он карает за всякое преступление, и час возмездия недалёк.

– Ну, если Бог думает о людях, пора ему позаботиться о тебе.

– Я готов предстать перед Всевышним. Смерти я не боюсь, – не повышая голоса, ответил Дик Сэнд.

– Это мы ещё увидим, – зарычал Негоро. – Уж не надеешься ли ты на чью-нибудь помощь? Это в Казонде-то, где Альвец и я всесильны? Безумец! Быть может, ты думаешь, что твои спутники – Том и другие негры – всё ещё здесь? Ошибаешься! Они давно проданы и бредут уже по дороге к Занзибару… Им не до тебя, они заняты одной мыслью: как бы уберечь собственную шкуру.

– У Бога тысячи способов вершить свой суд. Он может воспользоваться и самым малым орудием. Помни, Геркулес на свободе, – заметил Дик.

– Геркулес? – повторил Негоро, топнув ногой. – Его давно растерзали львы и пантеры, и я жалею только о том, что дикие звери отняли у меня возможность отомстить ему.

– Если Геркулес и умер, – ответил ему Дик Сэнд, – то Динго ещё жив. А такой собаки, как Динго, более чем достаточно, чтобы справиться с таким человеком, как ты. Я вижу тебя насквозь, Негоро: ты трус! Динго ещё найдёт тебя, и день встречи с ним будет твоим последним днём.

– Негодяй! – взревел взбешённый португалец. – Негодяй! Я собственноручно застрелил твоего Динго! Динго так же мёртв, как миссис Уэлдон и её сын. И так же, как этот проклятый пёс, умрут все, кто был на “Пилигриме”!..

– И ты в том числе, – ответил Дик, – Только ты умрёшь раньше.

Спокойный голос юноши и его смелый взгляд окончательно вывели Негоро из себя. Не помня себя от ярости, португалец готов был от слов перейти к делу и своими руками задушить беззащитного пленника. Он уже набросился на Дика, принялся трясти его и вцепился было ему пальцами в горло… но сдержал себя. Убить Дика сейчас – значило избавить его от долгих пыток, которые ему готовились. Негоро выпрямился и, приказав хавильдару, бесстрастно стоявшему в карауле, хорошенько стеречь пленника, быстро вышел из барака.

Эта сцена не только не привела Дика в уныние, но, напротив, вернула ему крепость духа и мужество, способное всё вынести. Дик Сэнд вдруг почувствовал прилив сил. Он заметил, что может свободнее шевелить руками и ногами, чем до прихода Негоро. Возможно, что Негоро сам ослабил путы, когда яростно встряхивал его. Юноша подумал, что теперь, может быть, ему удастся без особого труда высвободить руки. Это было бы некоторым облегчением, и только. Ни на что другое Дик не мог рассчитывать в этой наглухо запертой темнице, где постоянно дежурил стражник, не спускавший с него глаз, Но в жизни бывают такие минуты, когда даже самое небольшое улучшение положения кажется неоценимым счастьем.

Разумеется, у Дика не было надежды на освобождение. Спасение могло прийти к нему только извне. Но кто захочет оказать ему помощь? Никто! Да и стоит ли жить теперь? Он вспомнил всех тех, кто уже опередил его на пути к смерти, и хотел теперь лишь одного: поскорее последовать за ними. Негоро подтвердил слова Гэрриса: миссис Уэлдон и Джека уже нет в живых. Вероятно, и Геркулес, которого на каждом шагу подстерегали смертельные опасности, также погиб. Том и его спутники проданы в рабство. Они уже далеко, они навсегда потеряны для Дика.

Надеяться на какой-нибудь счастливый случай было бы чистым безумием. Дик Сэнд решил встретить смерть с твёрдостью, смерть, которая прекратит его страдания не может быть более ужасной, чем его жизнь теперь. И юноша готовился умереть, моля бога только о мужестве, только о том, чтоб, не слабея, выдержать пытки до конца. Но мысль о боге – хорошая, благородная мысль, Не напрасно возносятся душой к всемогущему, и, когда Дик Сэнд уже приготовился расстаться с жизнью, в самой глубине сердца у него забрезжил луч надежды, слабый проблеск, который дуновением свыше, вопреки жестокой очевидности, может превратиться в ослепительный свет.

Часы текли. Приближалась ночь. Лучи дневного света, пробивавшегося сквозь щели в соломенной кровле, постепенно угасли. Успокоилась и площадь – в тот день там вообще было тихо по сравнению с неистовым гамом, стоявшим на ней вчера. Тени в тесной камере Дика сгустились, и наступил полный мрак. Город Казонде затих.

Дик Сэнд заснул и проспал около двух часов. Пробудился он отдохнувшим и бодрым. Ему удалось высвободить из верёвок одну руку, опухоли на ней опали, и он с огромным наслаждением вытягивал, сгибал и разгибал её.

Очевидно, уже перевалило за полночь. Хавильдар спал тяжёлым сном: вечером он опорожнил до последней капли бутылку водки, и даже во сне его судорожно сжатые пальцы цепко обхватывали её горлышко.

Дику Сэнду пришла в голову мысль завладеть оружием своего тюремщика; оно могло пригодиться в случае побега. Но в это время ему послышалось какое-то шуршание за дверью сарая, у самой земли. Опираясь на свободную руку, Дик ухитрился подползти к двери, не разбудив хавильдара.

Дик не ошибся. Что-то действительно шуршало за стеной, – казалось, кто-то роет землю под дверью. Но кто? Человек или животное?

– Ах, если бы это был Геркулес! – прошептал юноша.

Он посмотрел на хавильдара. Тот лежал совершенно неподвижно: мертвецкий сон сковал его. Дик приложил губы к щели над порогом и чуть слышно позвал: “Геркулес!” В ответ раздалось жалобное, глухое тявканье.

“Это Динго! – подумал юноша. – Умный пёс разыскал меня даже в тюрьме! Не принёс ли он новой записки от Геркулеса? Но если Динго жив, значит, Негоро солгал! Значит, и…”

В это мгновение под дверь просунулась лапа. Дик схватил её и тотчас же узнал лапу Динго. Но если верный пёс принёс записку, она должна быть привязана к ошейнику. Как быть? Можно ли настолько расширить дыру под дверью, чтобы Динго просунул в неё голову? Во всяком случае, надо попробовать.

Но едва только Дик Сэнд начал рыть землю ногтями, как на площади залаяли собаки: городские псы услышали чужака. Динго бросился прочь. Раздалось несколько выстрелов, хавильдар зашевелился во сне. Дик Сэнд, оставив мысль о побеге, пробрался обратно в свой угол. Через несколько часов, показавшихся юноше бесконечно долгими, он увидел, что занимается рассвет. Наступил день – последний день его жизни!

В продолжение всего этого дня множество туземцев под руководством первого министра королевы Муаны ревностно работали над сооружением плотины. Надо было закончить её к назначенному сроку, не то нерадивым работникам грозило увечье: новая повелительница собиралась во всем следовать примеру покойного своего супруга.

Когда воды ручья были отведены в стороны, посреди обнажившегося русла вырыли большую яму – пятьдесят футов в длину, десять в ширину и столько же в глубину.

Перед вечером эту яму начали заполнять женщинами, рабынями Муани-Лунга. Обычно этих несчастных просто закапывают живьём в могилу, но в честь чудесной кончины Муани-Лунга решено было изменить церемониал и утопить их рядом с телом покойного короля.

Обычай требовал, чтобы покойников хоронили в их лучших одеждах. Но на этот раз, поскольку от Муани-Лунга осталось лишь несколько обуглившихся костей, пришлось поступить по-иному. Из ивовых прутьев было сплетено чучело, похожее на Муани – Лунга, даже, пожалуй, красивее. В него положили всё, что осталось от Муани-Лунга: затем его обрядили в парадный королевский наряд, стоивший, как известно, совсем недорого. Не были забыты также и очки кузена Бенедикта. В этом маскараде было нечто смешное и в то же время жуткое.

Королева выбрала среди толпы принарядившихся жён тех, что должны были разделить участь рабынь.

Одну из этих жертв, носившую титул второй жены, заставили стать на колени и опереться руками о землю: она должна была служить креслом мёртвому королю, как служила ему живому. Другую заставили поддерживать чучело, третью швырнули на дно ямы – под ноги ему.

Прямо перед чучелом, на противоположном конце ямы, стоял вбитый в землю столб, выкрашенный в красный цвет. К столбу привязали верёвками белого человека, обречённого на смерть вместе с прочими жертвами кровавых похорон.

То был Дик Сэнд. На обнажённом до пояса теле юноши были следы пытки, которой его подвергли по приказу Негоро. Дик спокойно ждал смерти, зная, что на земле ему больше не на что надеяться.

Однако минута, назначенная для разрушения плотины, ещё не настала.

Наконец королева Муана снова подала знак, и несколько туземцев начали пробивать сток в плотине. С утончённой жестокостью плотину не разрушили сразу, а пустили воду в старое русло тонкой струёй. Смерть медленная вместо смерти быстрой.

Вода залила сначала тела рабынь, распростёртых на дне ямы. Те из них, которые были ещё живы, отчаянно извивались, захлёбываясь. Дик Сэнд, когда вода дошла ему до колен, сделал последнее отчаянное усилие: он попытался разорвать верёвки, привязывавшие его к столбу.

Вода поднималась. Головы рабынь одна задругой исчезали в потоке, заполнявшем своё старое русло.

Через несколько минут уже не осталось никаких следов того, что на дне ручья вырыта могила, где десятки человеческих жизней были принесены в жертву во славу короля Казонде.

Перо отказалось бы описывать такие сцены, если бы стремление к правде не обязывало меня воспроизвести их во всей их отвратительной реальности. В этой мрачной стране человек ещё на такой низкой ступени развития! Нельзя больше игнорировать это.

Глава шестнадцатая.

МГАННГА

В этот день, 17 июня, миссис Уэлдон очень встревожилась, когда кузен Бенедикт не явился к обеду. Куда девался этот большой ребёнок? Миссис Уэлдон не допускала и мысли, что он бежал из фактории. Ему не перелезть через высокий частокол. Кроме того, она хорошо знала характер своего кузена: он наотрез отказался бы от свободы, если бы при бегстве ему надо было бросить на произвол судьбы коллекцию насекомых, хранящуюся в жестяной коробке. Но коробка со всеми находками, сделанными учёным в Африке, лежала в полной неприкосновенности. Кузен Бенедикт не мог добровольно расстаться со своими энтомологическими сокровищами – такое предположение было просто невероятным.

И всё-таки кузена Бенедикта не было в фактории Хозе-Антонио Альвеца!

Весь день миссис Уэлдон искала его по всем закоулкам. Маленький Джек и Халима помогали ей. Но все поиски были тщетными.

Жизнь миссис Уэлдон и её сына стала с тех пор ещё скучнее и однообразнее.

Дождливый период, “мазика”, как его называют здесь, окончился ещё в конце апреля, но 19 июня снова пошли дожди. Небо было затянуто тучами, и непрерывные ливни затопляли всю область Казонде. Такие явления редко наблюдаются в Центральной Африке в это время года.

Для миссис Уэлдон дожди были только досадной неприятностью – они мешали её ежедневным прогулкам по фактории. А для туземного населения они представляли настоящее бедствие. Посевы в низменных местах, уже созревшие и ожидавшие жатвы, оказались затопленными разливом рек. Населению, внезапно лишившемуся урожая, угрожал голод, погибли все его труды. Королева Муана и её министры растерялись, не зная, как предотвратить нависшую катастрофу.

Решили призвать на помощь колдунов, Но не тех колдунов, чьё искусство не шло дальше лечения болезней заговорами, заклинаниями, ворожбою. Размеры бедствия были так велики, что только самые искусные мганнги – колдуны, умеющие вызывать и прогонять дожди, – могли помочь горю.

Но и мганнги не помогли.

Положение день ото дня становилось всё более угрожающим. Королева Муана велела призвать прославленного кудесника из Северной Анголы. О могуществе этого мганнги рассказывали чудеса, и вера в него была тем сильнее, что он никогда не бывал в Казонде. Это был первоклассный колдун и к тому же прославленный заклинатель “мазики”.

Двадцать пятого июня поутру великий мганнга торжественно вступил в Казонде. Переливчатый звон колокольчиков, которыми он был увешан, возвестил о его приходе. Он прошёл прямо на читоку, и тотчас же толпа туземцев окружила его тесным кольцом. Небо в этот день было не так густо обложено тучами, ветер как будто собирался переменить направление, и эти благоприятные предзнаменования, совпадавшие с приходом мганнги, располагали к нему все сердца.

Внешность нового мганнги и гордая его осанка произвели на толпу зрителей внушительное впечатление. Это был чистокровный негр, ростом не менее шести футов, широкоплечий и, видимо, очень сильный.

Обычно колдуны соединяются по три, по четыре или по пять и появляются в деревнях только в сопровождении многочисленных помощников и почитателей. Этот мганнга пришёл один. Грудь его была испещрена полосками из белой глины. От талии ниспадала.

Колдун быстро шагал прямо к фактории Альвеца. Скоро он дошёл до ворот ограды. Они были заперты. Мганнга без видимого усилия толкнул ворота плечом, и, сорвавшись с петель, они упали. Восхищённая королева вошла вместе с ним во двор фактории. Работорговец, его солдаты и невольники хотели наброситься на дерзкого пришельца, взламывающего ворота, вместо того чтобы дождаться, пока их откроют. Но, увидев, что колдуна сопровождает королева и что она не возмущена его действиями, они замерли в почтительной позе.

Альвец не прочь был бы спросить у королевы, чему он обязан честью её посещения, но колдун не дал ему говорить. Он оттеснил толпу в сторону и, став посреди образовавшегося свободного пространства, с ещё большим оживлением, чем прежде, повторил свою пантомиму. Он грозил кулаками облакам, заклинал их. Затем, сделав вид, что с трудом удерживает тучи на месте, он надувал щеки и изо всей силы дул в небо, словно надеясь одним своим дыханием рассеять скопление водяных паров. Затем он поднимал руки, весь вытягивался вверх и, казалось, доставая головой до туч, отбрасывал их в разные стороны.

Суеверная Муана, захваченная – другого слова не найдёшь – игрой этого талантливого актёра, уже не владея собой, вскрикивала и, вся трепеща, инстинктивно повторяла каждое его движение. Придворные и горожане следовали её примеру, и гнусавое мычание немого было совершенно заглушено воплями, криками и пением экзальтированной толпы.

Что ж, тучи разошлись и перестали заслонять солнце? Заклинания немого мганнги прогнали их? Нет. Напротив, в ту самую минуту, когда королева и народ думали, что злые духи уже побеждены и в страхе бегут, небо, на миг посветлевшее, нахмурилось ещё больше, и первые тяжёлые капли дождя упали на землю.

В настроении толпы сразу произошёл перелом. Все с угрозой посмотрели на нового мганнгу, который оказался не лучше прежних. Королева нахмурила брови, и по этому признаку можно было догадаться, что колдуну грозит по меньшей мере потеря обоих ушей. Круг зрителей плотнее сомкнулся вокруг него. Сжатые кулаки уже взлетели в воздух. Ещё мгновение – и несдобровать бы мганнге, но новое происшествие направило гнев толпы в другую сторону.

Мганнга – он на целую голову был выше воющих и рычащих зрителей – вдруг вытянул руку и указал на что-то находившееся внутри фактории. Жест его был таким повелительным, что все невольно обернулись.

Миссис Уэлдон и маленький Джек, привлечённые криками и завываниями толпы, вышли из своей хижины. На них-то и указывал разгневанный чародей левой рукой, поднимая правую руку к небу.

Складками широкая юбка из травяной ткани, юбка со шлейфом, не хуже, чем у современных модниц. На шее у колдуна висело ожерелье из птичьих черепов, на голове высился кожаный колпак, украшенный перьями и бусами. Вокруг бёдер обвивался кожаный пояс, и к нему подвешены были сотни бубенчиков и колокольчиков. При каждом движении мганнги они издавали звон громче, чем сбруя испанского мула. Таково было облачение этого великолепного представителя африканских кудесников.

Все необходимые принадлежности его искусства – ракушки, амулеты, резные деревянные идолы и фетиши и, наконец, катышки помёта, – неизменно применяющиеся в Центральной Африке при всех колдовских обрядах и прорицаниях, были уложены в пузатую корзинку.

Скоро толпа подметила ещё одну особенность нового мганнги: он был нем, Но немота могла только увеличить почтение, которое дикари уже начали питать к великану кудеснику. Он издавал какие-то странные, лишённые всякого значения звуки, похожие на мычание. Но это только должно было способствовать успеху его колдовства.

Мганнга начал с того, что обошёл кругом всю читоку, исполняя какой-то торжественный танец. Бубенчики на его поясе при этом бешено звенели. Толпа следовала за ним, подражая каждому его движению, как стая обезьян следует за своим вожаком. Вдруг мганнга свернул с читоки на главную улицу Казонде и направился к королевским покоям.

Королева Муана, предупреждённая о приближении нового кудесника, поспешила выйти к нему навстречу в сопровождении всех своих придворных.

Мганнга склонился перед ней до самой земли и затем выпрямился во весь рост, расправив свои широкие плечи. Он протянул руки к небу, по которому быстро бежали рваные тучи. Кудесник указал на них королеве и оживлённой пантомимой изобразил, как они плывут на запад, потом, описав круг, возвращаются в Казонде с востока. Этого круговращения туч ничто не в силах прекратить.

И вдруг, к глубокому изумлению зрителей – горожан и придворных, колдун схватил за руку грозную властительницу Казонде. Несколько придворных хотели помешать такому грубому нарушению этикета, но силач мганнга поднял за загривок первого осмелившегося приблизиться к нему и отшвырнул его в сторону шагов на пятнадцать.

Королеве этот поступок колдуна как будто даже понравился. Она скорчила гримасу – это должно было означать любезную улыбку. Но колдун, не обращая внимания на этот знак королевской благосклонности, потащил Муану за собой. Толпа устремилась вслед за ними.

Вот кто виновники бедствия! Эта белая женщина и её ребёнок! Вот источник всех зол! Это они призвали тучи из своих дождливых стран, это они накликали наводнение и голодна землю Казонде!

Мганнга не произнёс ни одного слова, но все его поняли.

Королева Муана угрожающе простёрла руки в сторону миссис Уэлдон. Толпа с яростным криком бросилась к ней.

Миссис Уэлдон поняла, что настал её смертный час. Прижав Джека к груди, она стояла неподвижно, как статуя, перед беснующейся ревущей толпой.

Мганнга направился к ней. Дикари расступились перед колдуном, который как будто нашёл не только причину бедствия, но и средство спасения от него. Альвец, дороживший жизнью своей пленницы, не зная, как поступить, также приблизился к ней.

Мганнга вырвал маленького Джека из рук матери и поднял его к небу. Казалось, он хотел разбить ему череп о землю, чтобы умилостивить духов.

Миссис Уэлдон отчаянно вскрикнула и упала без чувств.

Но мганнга сделал королеве знак, который та, по-видимому, хорошо поняла, поднял с земли несчастную мать и понёс её вместе с сыном. Потрясённая толпа почтительно расступилась перед ним.

Альвец был взбешён. Упустить сначала одного пленника, а затем оставаться безучастным свидетелем того, как ускользают двое остальных, а вместе с ними и надежда на большую награду, обещанную ему Негоро, – нет, Альвец не мог примириться с этим, хотя бы всему Казонде грозила гибель от нового всемирного потопа!

Он попытался воспротивиться похищению. Но тогда гнев толпы обратился против него. Королева приказала страже схватить Альвеца, и, понимая, что сопротивление может дорого обойтись, работорговец смирился. Но как проклинал он в душе дурацкое легковерие подданных королевы Муаны!

Дикари действительно думали, что тучи уйдут вместе с теми, кто их накликал; они не сомневались, что кудесник кровью чужеземцев умилостивит злых духов и прогонит прочь от Казонде дожди, от которых так страдал весь край.

Между тем мганнга нёс свои жертвы также легко, как лев тащит в своей могучей пасти пару козлят. Маленький Джек дрожал от страха, а миссис Уэлдон была без сознания. Обезумевшая от ярости толпа с воплями следовала за колдуном.

Он вышел из фактории, пересёк Казонде, ступил под своды леса и тем же твёрдым и размеренным шагом прошёл больше трёх миль. Мало-помалу дикари начали отставать. Наконец, и последние повернули назад, поняв, что колдун хочет остаться один. А колдун, не оборачиваясь, всё шагал вперёд, пока не дошёл до берега реки, быстрые воды которой текли на север. Здесь, в глубине узкой бухты, скрытой от глаз густым кустарником, он нашёл пирогу1 с соломенной кровлей.

Немой мганнга опустил на дно пироги свою ношу, столкнул лёгкое судёнышко в воду и, когда быстрое течение подхватило его, сказал звучным голосом:

– Капитан, позвольте вам представить миссис Уэлдон и её сына! А теперь в путь, и пусть в Казонде все тучи небесные прольются ливнем над головами этих идиотов!

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Какие советы вы бы дали актёрам для подготовки диалога Дика Сэнда и Негоро? Определите роль этого диалога в раскрытии характеров персонажей.

2. Как вы думаете, с какой целью автор изображает картины рабства “во всей их отвратительной реальности”? Выражает ли он тем самым своё отношение к этому явлению?

3. Выскажите ваши мысли о рабстве и рабовладении.

4. Кратко перескажите главу шестнадцатую.

5. Что вы узнали о жизни туземцев?

6. Благодаря чему читатель может представить мганнгу?

7. На основе прочитанных глав заполните в тетради такую таблицу:

Черты характера Геркулеса

Факты из текста, подтверждающие их

8. По материалам заполненной таблицы под готовьте характеристику Геркулеса.

1 Пирога – узкая длинная лодка индейцев.

Глава девятнадцатая. “С. В.”

Геркулес мощным ударом весла направил лодку к левому берегу, По счастью, скорость течения пока ещё не увеличилась, так как русло реки почти до самого водопада сохраняло тот же пологий уклон. Лишь в трёхстах – четырёхстах футах от водопада дно круто обрывалось, и река с неукротимой силой несла к обрыву свои воды.

На левом берегу темнел густой, девственный лес. Ни один луч света не проникал сквозь сплошную завесу его листвы. Дик Сэнд с ужасом смотрел на эту землю, где жили людоеды; теперь путешественникам предстояло идти пешком вдоль берега, так как нечего было и думать перетащить пирогу волоком, в обход водопада. Это было не по силам маленькому отряду.

Какой жестокий удар для измученных людей, которые надеялись не сегодня-завтра прибыть в португальские поселения, расположенные в устье реки!

Пирога уже подходила к левому берегу. По мере того как она приближалась к земле, Динго проявлял всё большее беспокойство.

Дик Сэнд – он был всегда настороже, ведь опасности грозили со всех сторон, – не спускал глаз с собаки и спрашивал себя: не скрываются ли в чаще леса дикари или хищные звери? Но вскоре он понял, что не это беспокоит Динго.

– Смотрите, Динго как будто плачет! – воскликнул маленький Джек.

И он обвил ручонками шею умного пса.

Но Динго вырвался из объятий мальчика и прыгнул в воду. Прежде чем пирога коснулась берега, он уже успел скрыться в высокой траве.

Дик Сэнд и миссис Уэлдон переглянулись, не зная, что подумать. Через несколько секунд пирога мягко врезалась носом в зелёную толщу водорослей. Вспугнутые приближением людей, с резким криком взлетели в воздух несколько зимородков и снежно-белых цапель. Геркулес крепко привязал пирогу к стволу склонившейся над водой мангиферы, и все путешественники вышли на берег.

В лесу не было тропинок, и, однако, примятая во многих местах трава свидетельствовала о том, что здесь недавно прошли люди или были звери.

Дик Сэнд с заряжённым ружьём и Геркулес с топором пошли впереди отряда. Не прошли они и десяти шагов, как натолкнулись на Динго. Умная собака, опустив нос к земле, с отрывистым лаем бежала по какому-то следу. Что-то непонятное толкнуло её к берегу и теперь вело в глубь леса. Это было всем ясно.

– Внимание! – сказал Дик Сэнд. – Миссис Уэлдон, возьмите Джека за руку! Господин Бенедикт, не отставайте, пожалуйста! Геркулес, будь наготове!

Динго часто оборачивался и отрывисто лаял, точно просил людей поторопиться. Вскоре он остановился у старой смоковницы.

Под смоковницей ютилась ветхая, покосившаяся набок лачуга. Динго жалобно завыл.

– Эй, кто здесь? – крикнул Дик Сэнд.

Он вошёл внутрь хижины.

Миссис Уэлдон и остальные последовали за ним.

На земляном полу были разбросаны побелевшие кости.

– Здесь умер человек! – сказала миссис Уэлдон.

– И Динго знал этого человека! – подхватил Дик Сэнд. – Наверное, это был его хозяин! Глядите, глядите!

Дик Сэнд указал пальцем на ствол смоковницы, заменявший четвёртую стену лачуги.

Кора на ней была счищена, и на дереве виднелись две большие полустёршиеся красные буквы.

Динго упёрся лапами в дерево и как будто указывал на эти буквы путешественникам.

– “С” и “В”! – воскликнул Дик Сэнд. – Две буквы, которые Динго узнает среди всех букв алфавита. Те самые буквы, какие выгравированы на его ошейнике!

Юноша вдруг умолк. Нагнувшись к земле, он поднял лежавшую в углу небольшую, всю позеленевшую медную коробку.

Когда он открыл коробку, из неё выпал клочок бумаги. Дик Сэнд прочёл следующее:

“Здесь… в 120 миляхот берега океана… 3 декабря 1871 года… меня смертельно ранил и ограбил мой проводник

Негоро… Динго!.. ко мне…

С. Вернон”

Записка разъясняла всё. Французский путешественник, Самюэль Вернон, отправившийся исследовать Центральную Африку, взял в проводники Негоро. Крупная сумма денег, которую путешественник имел при себе, пробудила алчность негодяя португальца. Он решил завладеть деньгами. Самюэль Вернон, добравшись до берега Конго, остановился в этой хижине. Негоро смертельно ранил его и, ограбив, бежал в португальские владения. Нотам Негоро арестовали, как агента работорговца Альвеца; в Сан-Паоло-де-Луанда его судили и приговорили к пожизненному заключению в одной из каторжных тюрем колонии. Дальнейшее известно: он ухитрился бежать с каторги, пробрался в Новую Зеландию и там поступил коком на “Пилигрим”, к несчастью тех, кто плыл на этом корабле.

Но что произошло в хижине после преступления? Это нетрудно было угадать. Несчастный Вернон перед смертью успел написать записку, обличавшую убийцу. Он спрятал её в коробку, где раньше хранил деньги, украденные Негоро. Последним усилием он начертал кровью свои инициалы на дереве. Динго, вероятно, немало дней просидел перед этими двумя буквами и научился распознавать их среди всех других букв алфавита. Наконец, поняв, что хозяин никогда больше не встанет, Динго побрёл на берег океана, где его и нашёл капитан “Вальдека”, и, наконец, попал на “Пилигрим”, где он снова встретился с Негоро! А прах путешественника тем временем истлевал в дебрях Африки, и все забыли о погибшем, кроме его верной собаки. Видимо, события происходили именно так, как и представлял себе Дик Сэнд. Юноша уже собрался было вместе с Геркулесом предать погребению останки несчастного Самюэля Вернона, как вдруг Динго с неистовым лаем выбежал из хижины.

Тотчас же вслед за этим снаружи донёсся ужасный крик. Очевидно, Динго напал на кого-то.

Геркулес бросился за ним. Когда Дик Сэнд и все остальные выбежали из хижины, они увидели на земле какого-то человека, который отбивался от вцепившейся ему в горло собаки.

Это был Негоро.

Приближаясь к устью Конго, где он собирался сесть на отправляющийся в Америку пароход, португалец оставил свой эскорт и один пошёл к месту, где он убил доверившегося ему Вернона.

Но у него были свои причины вернуться сюда, и все поняли, какие, увидев в свежевырытой яме у подножия смоковницы несколько горстей французских золотых монет. Очевидно, после убийства Самюэля Вернона он закопал в землю украденные деньги с тем, чтобы когда-нибудь вернуться за ними. Но в тот момент, когда португалец собрался воспользоваться плодами своего преступления, Динго вцепился ему в горло. Негоро удалось вытащить из-за пояса нож, и он с силой всадил его в грудь собаки как раз в тот момент, когда Геркулес подбежал к нему с возгласом:

– Ах, негодяй! Наконец-то я могу удавить тебя своими собственными руками!

Но вмешательства Геркулеса не понадобилось: небесное правосудие покарало преступника в том месте, где он совершил злодеяние. Динго, истекая кровью, из последних сил сжал челюсти – и португалец перестал дышать; затем верный пёс ползком добрался до того места, где был убит Самюэль Вернон, и там умер.

Геркулес закопал в землю останки путешественника, и в той же могиле похоронили оплакиваемого всеми Динго.

Негоро не было больше в живых. Но туземцы, сопровождавшие его от Казонде, должны были находиться где-то неподалёку. Видя, что португалец не возвращается, эти люди, несомненно, отправятся искать его по берегу реки. Это была серьёзная опасность для путешественников.

Дик Сэнд и миссис Уэлдон посовещались о том, что делать дальше. Действовать нужно было немедленно, не теряя ни минуты. Для всех стало ясно, что большая река, к которой они приблизились, была именно Конго, которую туземцы называют Коанго, или Икутойя-Конго; под одной широтой её именуют также Заиром, под другой – Луалабой. Это была та самая великая артерия Центральной Африки, которой герой Стенли присвоил славное имя “Ливингстон”, но географам, быть может, следовало бы заменить это имя именем самого Стенли.

Но если не оставалось никаких сомнений, что это Конго, то в записке, оставленной Самюэлем Верноном, было указано, что устье реки находится на расстоянии ста двадцати миль от этого места. К несчастью, дальше нельзя было передвигаться по воде – никакая лодка не прошла бы через водопад, – вероятно, это были водопады Нгама. Надо было пройти пешком по берегу милю или две и, миновав водопад, построить плот и снова пуститься вниз по течению.

– Остаётся решить, – сказал Дик Сэнд, – по какому берегу мы пойдём: по левому, где мы сейчас находимся, или по правому. И тот и другой небезопасны, миссис Уэлдон, – приходится остерегаться туземцев. Но всё-таки мне кажется, что нам лучше было бы переправиться на другой берег. Там по крайней мере нам не грозит встреча с эскортом Негоро.

– Хорошо, переправимся на правый берег, – сказала миссис Уэлдон.

– Но есть ли там дороги? – продолжал рассуждать вслух Дик Сэнд. – Негоро пришёл по левому берегу, – надо полагать, что это более удобное сообщение с устьем реки. Впрочем, я проверю. Прежде чем мы все вместе переправимся на правый берег, я пойду один на разведку. Надо узнать, можно ли спуститься по реке ниже водопада.

И Дик Сэнд сразу же отправился в путь.

Ширина реки в том месте, где стояла хижина француза исследователя, не превышала четырехсот футов, и юноша, отлично умевший править кормовым веслом, без труда мог переплыть реку. Миссис Уэлдон, Джек и кузен Бенедикт по возвращении Дика Сэнда должны были остаться на левом берегу под охраной Геркулеса.

Дик уже сел в пирогу и собирался оттолкнуться от берега, когда миссис Уэлдон сказала ему:

– Ты не боишься, Дик, что течение затянет тебя в водопад?

– Нет, миссис Уэлдон. До водопада ещё футов четыреста.

– А на том берегу?…

– Я не высажусь, если замечу какую-нибудь опасность.

– Возьми с собой ружьё.

– Хорошо. Но, пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.

– А всё-таки лучше было бы нам не разлучаться, Дик, – добавила миссис Уэлдон, как будто её томило предчувствие беды.

– Нет, миссис Уэлдон… Я должен поехать один, – твёрдо ответил Дик Сэнд. – Это необходимо для общей безопасности. Меньше чем через час я вернусь. Смотри в оба, Геркулес!

С этими словами Дик отчалил и направил лодку к другому берегу.

Миссис Уэлдон и Геркулес, притаившись среди зарослей папируса, не спускали с него глаз.

Дик Сэнд скоро достиг середины реки. Течение здесь было не очень сильное, зато в четырёхстах футах от этого места вода с диким грохотом низвергалась со скалы, и водяные брызги, подхваченные западным ветром, долетали до пироги, где сидел Дик Сэнд. Юноша содрогнулся при мысли, что если бы он уснул прошлой ночью, то пирога неминуемо попала бы в водопад, который выбросил бы на прибрежные камни лишь пять изуродованных трупов. Но сейчас такой опасности не было: пирога пересекала реку почти по прямой, для этого достаточно было искусно править кормовым веслом.

Через четверть часа Дик добрался до правого берега Заира. Но не успел он ступить на землю, как раздался оглушительный крик, и человек десять дикарей бросились к пироге, которую ещё прикрывала куча травы.

Это были дикари-людоеды из свайной деревни. В продолжение восьми дней они крались следом за путешественниками по правому берегу реки. Когда лодка проплывала между сваями и с неё сорвало травяной покров, они увидели, что на мнимом плавучем островке скрываются люди, и пустились в погоню. Они были уверены, что добыча не уйдёт от них, так как водопад преграждал течение реки. Беглецам всё равно пришлось бы высадиться на берег.

Дик Сэнд понял, что для него нет спасения. Но он спрашивал себя: не может ли он, пожертвовав своей жизнью, спасти спутников? Не теряя самообладания, юноша совершенно спокойно стоял на носу пироги. Наставив на дикарей ружьё, он не подпускал их к себе.

Между тем дикари уже успели содрать с пироги защитный навес. Увидев только одного человека там, где они рассчитывали найти много жертв, они яростно завыли. Пятнадцатилетний мальчик на десятерых! Но тут один из туземцев поднялся, протянул руку к левому берегу и указал на миссис Уэлдон и её спутников, которые всё видели, и, не зная, что предпринять, вышли из-под прикрытия зарослей папируса. Оставив всякую заботу о себе самом, Дик молил небо вдохновить его на действия, спасительные для его сотоварищей.

Дикари забрались на корму пироги и оттолкнули её от берега. Ружьё в руках Дика все ещё удерживало их от нападения, – очевидно, они знали, чем грозит огнестрельное оружие. Один из дикарей, взяв кормовое весло, умело направил пирогу поперёк течения. Вскоре она уже была в ста футах от левого берега.

– Бегите! – крикнул Дик Сэнд миссис Уэлдон. – Бегите!

Ни миссис Уэлдон, ни Геркулес не пошевельнулись, как будто у них отнялись ноги.

Бежать? Зачем? Не пройдёт и часа, как все равно их догонят и они попадут в руки людоедов.

Дик Сэнд понял это. И в эту минуту его осенила мысль, о которой он просил небо: он нашёл способ спасти тех, кого любил, спасти ценою собственной жизни. И он без колебаний сделал это.

– Господи, защити их! – прошептал он. – И по бесконечной милости своей сжалься надо мной!

Опустив ружьё, он прицелился и выстрелил. Кормовое весло, расщеплённое пулей, переломилось пополам.

У людоедов вырвался крик ужаса. В самом деле, пирога, уже никем не управляемая, поплыла по течению прямо к водопаду. Она неслась все быстрее, и через несколько мгновений уже не более ста футов отделяло её от ревущей и грохочущей бездны.

Миссис Уэлдон и Геркулес все поняли. Дик Сэнд, чтобы спасти своих спутников, решил увлечь лодку в пучину водопада – дикари погибнут, но и он погибнет с ними. Маленький Джек и его мать, стоя на коленях, посылали Дику Сэнду последнее прости, Геркулес в бессильном отчаянии простирал к нему руки…

В эту минуту дикари бросились за борт, очевидно, надеясь вплавь добраться до левого берега; лодка перевернулась от толчка.

Дик Сэнд не потерял хладнокровия и перед лицом угрожающей ему смерти. Ему пришла в голову мысль, что лодка, именно потому, что она плыла килем вверх, может оказаться для него средством спасения.

Двойная опасность могла угрожать Дику Сэнду в те мгновения, когда он будет подхвачен водопадом: захлебнуться в воде, задохнуться в вихре водяной пыли. А перевёрнутый корпус лодки был как бы ящиком, в котором ему, может быть, удастся укрыть голову от воды и в то же время заслониться от воздушного вихря, в котором он, несомненно, задохнулся бы при быстром падении. При таком заслоне у каждого человека, пожалуй, был бы некоторый шанс спастись от двойной опасности задохнуться, даже если бы он спускался по водопаду Ниагара!

Всё это молнией мелькнуло в голове Дика Сэнда. Последним инстинктивным движением он уцепился за скамью, которая соединяла оба борта лодки, и, укрыв голову под опрокинутым корпусом лодки, почувствовал, как поток с непреодолимой силой уносит его и как он почти по отвесной линии падает вниз…

Пирога погрузилась в кипящую пучину у подножия водопада, завертелась в глубине и затем снова всплыла на поверхность реки. Дик Сэнд, отличный пловец, понял, что спасение зависит теперь от силы его рук…

Через четверть часа борьбы с течением он выбрался на левый берег и там увидел миссис Уэлдон, Джека и кузена Бенедикта, которых поспешно привёл туда Геркулес.

Но дикари погибли в бурлящем водовороте; ничем не защищённые во время падения, они задохнулись ещё прежде, чем достигли дна пропасти. Бешеный поток швырнул их трупы на острые скалы…

Глава двадцатая.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Через два дня, 20 июля, миссис Уэлдон и её спутники встретили караван, направлявшийся в Эмбому, в устье Конго. Это были не работорговцы, а честные португальские купцы, которые везли в Европу слоновую кость. Беглецам был оказан превосходный приём, и последний участок пути не доставил им особых тягот.

Встреча с этим караваном поистине была милостью небес. Дик Сэнд напрасно надеялся спуститься на плоту к устью реки. Следуя от Нгамы до Иеллалы, Стенли насчитал на этой реке семьдесят два водопада. Никакая лодка не могла бы здесь проскользнуть. В устье Конго неустрашимому путешественнику четыре года спустя пришлось выдержать последний из тридцати двух боёв, которые он вёл с туземцами. А ниже он попал в водопад Мбело и только чудом спасся от смерти.

Одиннадцатого августа миссис Уэлдон, Джек, Дик Сэнд, Геркулес и кузен Бенедикт прибыли в Эмбому, где их ожидала самая сердечная встреча. Здесь они застали американский пароход, отправлявшийся к Панамском перешейку. Миссис Уэлдон и её спутники сели на этот пароход и благополучно прибыли в Америку.

Телеграмма, отправленная в тот же день в Сан-Франциско, уведомила Джемса Уэлдона о неожиданном возвращении на родину его жены и ребёнка, следы которых он тщетно разыскивал повсюду, где, по его предположениям, мог быть выброшен на берег “Пилигрим”.

Наконец 25 августа путешественники приехали по железной дороге в главный город Калифорнии. О, если бы Том и его товарищи были с ними!..

Что сказать о дальнейшей судьбе Дика Сэнда и Геркулеса? Первый стал сыном, второй – другом семейства Уэлдон. Джемс Уэлдон сознавал, что он всем обязан юноше-капитану и отважному негру Геркулесу. Хорошо, что Негоро не успел побывать в Сан – Франциско. Разумеется, мистер Уэлдон не пожалел бы всего своего состояния, чтобы выкупить из плена жену и сына. Он помчался бы к берегам Африки, но кто знает, каким опасностям он подвергся бы там, жертвой какого коварства стал, вернулся ли бы он оттуда целым и невредимым?…

Через три года маленькому Джеку исполнилось восемь лет, Он уже начал учиться, и Дик Сэнд помогал ему готовить уроки, урывая время от собственных занятий. Тотчас же по возвращении в Сан-Франциско Дик Сэнд принялся за учение с рвением человека, которого терзают угрызения совести: он не мог себе простить, что по недостатку знаний не мог как следует справиться со своими обязанностями на корабле.

“Да, – говорил он себе, – если бы на борту “Пилигрима” я знал всё то, что должен знать настоящий моряк, скольких несчастий можно было бы избежать!”

Так говорил Дик Сэнд. И в восемнадцать лет он с отличием окончил гидрографические курсы и, получив диплом, готовился вступить в командование одним из кораблей Джемса Уэлдона.

Вот чего достиг благодаря своему поведению, своему труду маленький сирота, подобранный на краю песчаной косы Сэнди-Хук. Несмотря на свою молодость, он пользовался всеобщим уважением, можно даже сказать, почётом; но по скромности своей он и не подозревал этого. Ему и в голову не приходило, что решительность, мужество, твёрдость, проявленные им во всех испытаниях, сделали из него своего рода героя, хотя он и не прославился блестящими подвигами.

И всё же одна горькая мысль преследовала его.

В редкие минуты досуга, которые ему оставляли занятия, он всегда думал о старом Томе, Бате, Актеоне и Остине. Он считал себя ответственным за их несчастья. Миссис Уэлдон также не могла без грусти вспоминать о бедственном положении своих бывших спутников. Джемс Уэлдон, Дик Сэнд и Геркулес готовы были перевернуть небо и землю, чтобы разыскать их. Наконец, благодаря широким связям Джемса Уэлдона в коммерческом мире удалось разыскать их следы: Том и его спутники нашлись на Мадагаскаре, где, кстати сказать, рабство в скором времени было уничтожено. Дик Сэнд хотел отдать свои небольшие сбережения, чтобы выкупить их, но Джемс Уэлдон и слышать не хотел об этом. Один из его агентов совершил эту сделку, и 15 ноября 1377 года четыре негра постучались в двери дом а Джемса Уэлдона. То были Том, Бат, Остин и Актеон. Этих славных людей, избавившихся от стольких опасностей, едва не задушили в дружеских объятиях.

И тем, кого “Пилигрим” забросил на гибельный берег Африки, недоставало только бедной Нан. Но старую служанку нельзя было вернуть к жизни, также как и Динго. И, конечно, это чудо, что только они двое погибли при таких жестоких испытаниях.

Само собой разумеется, что в день приезда четырёх негров в доме калифорнийского купца Джемса Уэлдона был пир, и лучший тост, встреченный всеобщим одобрением, провозгласила миссис Уэлдон в честь Дика Сэнда, “пятнадцатилетнего капитана”.

Перевод Игнатия Петрова

Читаем, размышляем, обсуждаем…

1. Подготовьте выборочный пересказ “Тайна букв С. В.” (по прочитанным главам).

2. Разгадайте головоломку. В каких ситуациях Дик Сэнд проявляет именно такую черту характера?

3. Как были вознаграждены герои за пережитые ими злоключения? Чем такая концовка напоминает вам сказку?

4. Расскажите о дальнейшей судьбе персонажей романа.

Читателю XXI столетия на заметку

Большую роль в популяризации произведений Жюля Верна сыграла украинская писательница Марко Вовчок, Они были знакомы друг с другом, и великий француз высказал пожелание, чтобы именно она переводила его романы на русский язык. Он заявил своему издателю, что целиком и полностью доверяет “этой умной, интеллигентной, образованной женщине, тонко чувствующей и превосходно знающей французский язык”.Благодаря Марку Вовчку у многих поклонников творчества Жюля Верна появилась возможность читать его романы в русскоязычных вариантах почти одновременно с читателями парижских изданий.

ПОДЫТОЖИМ ИЗУЧЕННОЕ

1. Кто из персонажей романа вызвал у вас симпатии? Чем именно?

2. Составьте план характеристики Дика Сэнда. Подберите цитаты для раскрытия пунктов вашего плана.

3. Какого человека вы назвали бы капитаном на корабле своей жизни?

4. Хотели бы вы иметь такого друга, как Дик Сэнд? Почему?

5. Можно ли утверждать, что в романе “Пятнадцатилетний капитан” звучит гневный протест против рабства? Обоснуйте свою мысль.

6. Прочитайте статью о романе (на с. 207-208). Чем роман отличается от повести?

7. Докажите, что прочитанное произведение – это приключенческий роман.

8. Знания из каких наук понадобились Жюлю Верну во время работы над произведением? Приведите примеры использования в романе научных сведений.

9. Что нового вы узнали о природе различных местностей, обычаях и верованиях африканских народов?

10. Как в романе показаны взаимоотношения человека и природы?

11. Подготовьтесь к игре “Узнай слово” (по словам, данным в сносках к тексту романа).

12. Напишите сочинение на одну из тем: “Дик Сэнд – настоящий капитан”; “Величие науки и знаний (по роману Жюля Верна ”Пятнадцатилетний капитан”)”.